Далѣе по корридору вправо были расположены т. н. „запасныя” комнаты, которыя впослѣдствіи были превращены въ спальню и классную комнату для сына Александра. Рядомъ съ ними, по направленію во дворъ, была контора съ особымъ наружнымъ ходомъ, вслѣдъ за которой шли комнаты для женской прислуги, лакея и семьи повара. Въ самомъ же концѣ корридора находилась обширная кухня со всѣми необходимыми удобствами, на которыя Щербачевъ, любившій самъ сладко покушать, обратилъ особое вниманіе. Около кухни, имѣвшей наружную дверь во дворъ, шла третья домовая лѣстница — каменная, соединявшая всѣ три этажа, считая подвальный.
Парадный вестибюль въ глубинѣ заканчивался мраморной широкой лѣстницей, упиравшейся въ видѣ площадки въ большое красивое окно въ дубовомъ солидномъ переплетѣ съ видомъ на садъ, дворъ и службы. Съ означенной площадки лѣстница раздваивалась и подымалась такимъ образомъ до бельэтажа, образуя верхнюю площадку, съ которой входъ былъ прямо въ залу. Дальше была бильярдная, гдѣ все, начиная съ обоевъ, арматуры и кончая самимъ бильярдомъ, было въ стилѣ своеобразно-красиваго модерна въ темно-бордовыхъ тонахъ. По всей комнатѣ, вдоль стѣнъ, стояли различныхъ формъ и назначенія столики для картъ и для шахматной игры съ креслами. Лучше всего былъ самъ бильярдъ, спеціально сдѣланный для нашего дома извѣстнымъ Фрейбергомъ, изъ темнаго орѣховаго дерева съ рѣзьбой и очертаніями въ соотвѣтствіи со стилемъ остальной обстановки. Не мало сраженій на нашемъ бильярдѣ происходило въ обстановкѣ, исключительно благопріятной для утоленія жажды.
Столовая была отдѣлана въ готическомъ стилѣ съ лѣпнымъ, художественно украшеннымъ потолкомъ и вышла удивительно красивой и, вмѣстѣ съ тѣмъ, чрезвычайно уютной. Устраивая ее, я не предполагалъ, что мнѣ когда-либо придется быть Губернскимъ Предводителемъ и принимать въ ней много народа. Въ ней умѣщалось за столомъ до 24 персонъ, а во время званыхъ вечеровъ приходилось разставлять для ужина дополнительные столы въ сосѣднихъ комнатахъ.
Хороша была наша столовая днемъ, но еще эффектнѣе она казалась при вечернемъ освѣщеніи, когда разставленный по всѣмъ полкамъ и шкафамъ хрусталь, фарфоръ и художественное серебро, вперемежку съ призовыми кубками, рельефно выдѣлялись на темномъ фонѣ.
Рядомъ со столовой была буфетная съ подъемнымъ аппаратомъ, по которому подавались кушанья снизу изъ кухни.
По переднему фасаду дома расположенъ былъ рядъ комнатъ: зала, съ обѣихъ сторонъ которой примыкали двѣ гостиныя — одна была сравнительно небольшой, съ выходившей на обширную террасу стеклянной дверью вмѣсто окна; другая — большая, высокая комната съ двумя окнами на улицу и стеклянной дверью для выхода на примыкавшій къ ней крытый балконъ.
Огромная зала была отдѣлана въ строгомъ стилѣ „Ампиръ”; общій тонъ былъ палевый съ еле замѣтной позолотой. Все въ ней было парадно и красиво. Стильная мебель, — характерные, съ овальными сплошными спинками и ручками диваны, легкія банкетки, кресла и изящные стулья были изъ свѣтлаго клена съ позолотой и обивкой изъ палеваго оттѣнка шелковой матеріи съ золотымъ узоромъ строгаго стильнаго рисунка. Въ углу стоялъ передъ однимъ изъ дивановъ около окна большой круглый столъ изъ розоватаго мрамора, надъ которымъ висѣла картина Судковскаго, а у внутренней стѣны находился рояль Блютнера, спеціально заказанный мною для нашей залы, изъ того же бѣлаго клена. Надъ нимъ висѣла картина Лагоріо съ Венеціанскимъ видомъ. Чрезвычайно красивыми казались сами стѣны, съ глянцевитымъ, подъ розоватый мраморъ, „стюккомъ” и стильными колоннами.
Малая, т. н. „угловая” гостиная была вся отдѣлана въ стилѣ Людовика XV.
Другая гостиная — большая, служившая вмѣстѣ съ тѣмъ моей женѣ будуаромъ, была выдержана въ стилѣ Людовика XVI. Благодаря мастерству и природному таланту архитектора Щербачева, недаромъ бывшаго одимъ изъ любимѣйшихъ учениковъ академика Бенуа, будуаръ этотъ въ общемъ имѣлъ чрезвычайно парадный, красивый и уютный видъ. Онъ былъ отдѣланъ весь въ розоватыхъ тонахъ, — въ особенности хороши были обои (изъ Парижа полученные), шелковистаго вида съ тонкими гирляндами небольшихъ розочекъ. Много въ этой гостиной-будуарѣ въ свое время перебывало на пріемахъ у Губернской Предводительши разнаго рода гостей и добрыхъ знакомыхъ. Немало порѣзвилась въ этой комнатѣ и дѣтвора — своя и чужая...
Изъ залы былъ выходъ на балконъ. На бумагѣ рѣшительно невозможно пересказать всю красоту этого балкона и описать тотъ исключительный по живописности видъ, который раскрывался передъ нимъ на огромную ширь Волги, съ проходившими по ней безчисленными пароходами, и на всю ея зарѣчную Жигулевскую темно-гористую даль. Пріятно было, сидя на этомъ балконѣ, любоваться расположеннымъ на противоположномъ Волжскомъ берегу Рождественскимъ имѣніемъ, столь дорогимъ для насъ съ Анютой по воспоминаніямъ. Даже осязать руками, всѣ эти балюстрады, колонны и стѣны, сложенныя изъ камня Рождественскихъ же Жигулей...