Окончательный результат этой перестрелки, если иметь в виду человеческие жертвы, практически нулевой. Каждая из сторон не давала другой убивать. В результате длительного процесса, некой пятиугольной дуэли, в которой участвовало множество людей и пушек, было сожжено немало пороха, принято немало решений, и никто не пострадал.
Конечно, с другой стороны, японцы могли добиться стратегического перевеса. Но что такое стратегический перевес? Стратегический перевес, как я его понимаю, это такое управление солдатами и оружием, которое делает позицию противника необороняемой. Необороняемая позиция — это такая позиция, в которой противник должен либо сдаться, либо погибнуть. Но никакой командир, если он знает свое дело, не остается на необороняемой позиции. Он быстро снимается и ищет позицию обороняемую. Стратегическими усилиями его порой удается выбить и оттуда, и он ищет третью. Это продолжается не до бесконечности, а до тех пор, пока он не займет последнюю из возможных обороняемых позиций. Затем перед ним встает первоначальная дилемма: сдаться или погибнуть. Конечно, он сдается. Это все тот же старый вопрос разбойника на большой дороге: «Кошелек или жизнь?» Путник, к которому обращаются с таким вопросом, обычно находится в необороняемой позиции и, естественно, выкладывает денежки. Нация, когда ее армия наконец оказывается загнанной в необороняемую позицию, делает в точности то же самое, отдавая свои цветущие провинции, политические привилегии или денежные контрибуции.
По крайней мере, таковой представляется современная война профану. Идет ли речь о небольших группах солдат, об армии или о нескольких армиях, стратегическая цель одна, а именно — загнать в необороняемую позицию технику и людей, где все они будут уничтожены, если не сдадутся.
Но именно бой с дальнего расстояния делает современные военные действия столь отличными от древних. Во времена Давида генерал не знал, что его позиция необороняема, до тех пор, пока противоборствующие стороны не сходились лицом к лицу с оружием в руках; и тогда отступать уже было поздно, потому что начиналось убийство. В войне ХХ века, если генерал не дурак и не бездарь, те люди, которые все же гибнут, гибнут случайно. Слово «случайно» здесь вполне уместно. Как известно, «пуля цель найдет», но лишь у немногих пуль есть своя цель, и лишь немногие солдаты видят цель, когда стреляют. Видимо, метод заключается в том, чтобы обрушить на землю такое количество свинца, что случайные попадания неизбежны. Что же касается снарядов и шрапнели, то убить человека с их помощью можно лишь по невероятному стечению обстоятельств.
Естественно, если бы солдаты не прятались, они бы погибли. Солдаты погибли бы, встав друг напротив друга на расстоянии пятисот ярдов и стреляя из винтовок. Когда же летит шрапнель, они прячутся за естественными возвышениями и чувствуют себя в полной безопасности.
На войне отношение числа погибших к затраченной энергии несравненно ниже, чем во время ограблений домов и банков, боксерских или футбольных матчей.
Когда война была проста, а оружие примитивно, смертей было больше. Мужчины сходились лицом к лицу, и каждый бой был решающим. Почти до самого конца XIX века решающие бои были возможны. Даже во время гражданской войны враг мог быть обращен в бегство на поле боя. Но это вряд ли будет происходить в грядущем — по крайней мере при столкновении цивилизованных народов. Армия-победительница неторопливо займет территорию, а побежденная армия попросту отступит. Первая вытеснит неприятеля с позиций при помощи дальнобойных орудий, а вторая, при помощи тех же дальнобойных орудий, не позволит первой прострелять все поле и превратить простое поражение в сокрушительное. Позиция побежденной армии будет необороняемой, и она отступит, чтобы занять новую, обороняемую позицию. В древних войнах все решало уничтожение врагов; в современных войнах решающую роль играет возможность уничтожения. Проще говоря, удивительная и ужасная военная техника наших дней поймала самое себя в капкан. Созданная для убийства, она способствует тому, что убийство на войне становится все менее возможным.
Когда военная техника достигнет предела совершенства, убийства прекратятся вовсе. Когда одна армия добьется преимущества, другая сдастся и предоставит в распоряжение победителей то, что обороняла. И тогда прощание солдата с матерью станет не более драматичным, чем проводы паренька на летние каникулы.
Дать бой и задержать противника
Антунь (Маньчжурия), 1 мая. Русские явно не собирались занимать прочную позицию на Ялу. Они ни разу не сосредоточили на северном берегу значительные силы; очевидно, их намерение заключалось лишь в том, чтобы сдержать продвижение японцев и тем самым выиграть время для приготовлений, которые велись в их тылу в глубине Маньчжурии.
Вечером 29 апреля русские подожгли таможню и несколько деревень и ферм на речных островках и отошли на северный берег. Японцы наконец могли приступить к переправе после нескольких недель вынужденного ожидания и тщательных приготовлений. На востоке располагалась одна дивизия, на западе — другая, а третья удерживала центр в Вижу. Речные острова были захвачены — некоторые без боя, некоторые после небольших стычек, через каналы наводили мосты; во многих местах вдоль течения Ялу понтоны были готовы к переправе, и повсюду прятались батареи, так и не обнаруженные русскими…
Утро 30 апреля было туманным. Солнце светило тускло, долины и каньоны казались наполненными дымом, как от большого пожара. Но потом туман рассеялся, и нашим взорам открылась долина Ялу. В полумиле перед нами возвышался замок Вижу, где возле летнего павильона расположилась полевая батарея из шести орудий. Справа, на ферме, на вершине сопки, как мы знали, стояла другая батарея. Чутье подсказывало нам, что слева есть еще пара батарей, — вот и все. О японских позициях нам было известно даже меньше, чем русским, которые залегли на противоположном берегу…