– Ну, держись, гадина, – пригрозила в пространство Нилка.
Была суббота, Наташка намылилась на выходной день домой и, по всей видимости, свои рисунки предусмотрительно с собой прихватила – от греха подальше.
Нилка ходила по комнате кругами, как мертвая панночка вокруг семинариста, клацала зубами от бессилия, но отомстить по горячим следам не сумела – отыграться было не на ком и не на чем. Ни учебников, ни одежды Наташка на поживу не оставила.
Все, что могла Нилка, – это дать себе страшную клятву мести.…Слово Нилка сдержала за день до утверждения эскизов.
Подняла руку на лекции, получила разрешение выйти и вместо туалета-буфета рванула в общагу.
Пришлось покумекать: Наташка, ведьма, засунула свои эскизы Нилке под матрас.
Изобретать велосипед Нилка не стала, сделала то же, что и Наташка, – распяла рисунки на гвозде в туалете.
Полюбовавшись результатом, с сознанием исполненного долга вернулась на занятия.
С этого момента конфликт перешел в следующую фазу.
Наташка обнаружила пропажу, и никаких сомнений в том, кто стянул эскизы, у нее не возникло.
– Гадина! – Издав боевой клич, Бабич двинулась к Нилке, Нилка поискала глазами, чем бы защититься от нападения, увидела линейку, схватила ее и направила на противницу:
– Ну, давай, давай!
В голове мелькнуло: не хватает только фингалом обзавестись перед конкурсом.
Неожиданно ловко Наташка выкрутила из рук рахитичной врагини линейку и сильно толкнула:
– Гадина!
– Сама гадина! – не осталась в долгу Нилка и толкнула в ответ соперницу.
Этого было достаточно, чтобы девчонки сцепились и покатились по полу, натыкаясь на ножки кроватей, стола и стульев.
Эхо битвы разнеслось по общаге.
Первым в комнату влетела Ирка – она жила за стенкой.
– Дуры! Вы что делаете? – Больше Ирка сказать ничего не успела – дерущиеся фурии сбили ее с ног, получилась куча-мала.
Так их и застала комендантша Илона Валерьевна – субтильная дама бальзаковского возраста, с жилистой шеей.
Наташке крупно не повезло, потому что к Неониле Кива комендантша питала самые теплые чувства: Нилка к 8 Марта сшила ей романтическую блузку из молочного шифона.
Блузка была очень просто скроенной, единственным украшением стали три нежнейшие розочки, подсмотренные Нилкой в журнале Burda за 1989 год и скрученные ею собственноручно из той же ткани, что и блузка, – из молочного шифона.
Давно пережившая свои лучшие годы, выцветшая комендантша в этой блузке так преобразилась, что плотник общежития Егорыч наконец-то обратил на нее внимание и даже пригласил танцевать на вечере – вот какие мысли вихрились в голове у Илоны Валерьевны, взиравшей на кучу-малу.
– Негодяйка! – Комендантша бросилась оттаскивать красную, растрепанную Наташку от поверженной Нилки. – Креста на тебе нет. Сироту обижать. Быстро прекрати. И марш на свое место. Я докладную напишу на тебя, негодяйка.
– Да что вы ко мне привязались? – провыла Наташка уже со своего койко-места. – Я вот отцу скажу, и тогда посмотрю на вас с вашими докладными. Носитесь с этой дурой, а она мои эскизы испортила!
– Сама мои эскизы в сортире на гвоздь повесила, и еще жалуется! – ободренная присутствием защитницы, заорала в ответ Нилка.
– Расселю. Сейчас же расселю, – продолжала яростно трясти невинными кудряшками Илона Валерьевна.
Обещание свое комендантша сдержала только наполовину – написала докладную и на этом поставила точку, а жаль. Возможно, расселение уберегло бы ее любимицу, Неонилу Кива, от драматического поворота в судьбе.
При прочих равных Наташке повезло больше: у нее оказались непьющие (или пьющие в меру) состоятельные родители.
Отец Бабич примчался в техникум, уединился сначала с завучем, потом с директором.
На следующий день к служебному входу учреждения подъехал фургон, и из него выпрыгнули два бравых униформиста.
Деловито выгрузив из фургона коробки с лейблом известного производителя компьютеров, униформисты еще некоторое время мелькали в коридорах техникума, после чего все стихло, и покатилась привычная жизнь, только вот Наташка совсем потеряла страх.
…Примерка, на которой Ниле не пришлось ничего исправлять и переметывать, прошла на одном дыхании. Чистые линии, ни одного неверного шва – Нилкин талант выглядывал из каждого стежка и выточки.
– Здорово, – восхитилась Эльза, – хоть сейчас на «Неделю моды в Москве» или на «Адмиралтейскую иглу».
– Спасибо, – с достоинством отозвалась Нилка, – это у меня от бабушки. Она закройщицей проработала всю жизнь. Мне нравилось смотреть, как она шьет.
Детские воспоминания неожиданно увлекли Нилку.