— Какие гости! — восклицает он, а что он в это время думает, одному Богу известно. — Садитесь, гости дорогие! Что принести?
— Да так, ничего особенного, — говорит Сальмон, — разве какую бутылочку. Октан девяносто четыре.
На столе у ребят появляется арак. С других столов смотрят как завороженные. Им же интересно, чего вдруг яффские приперлись. Хазбон дрожащей рукой разливает за счет заведения, мол, за здоровье присутствующих.
Затем шалманщик наклоняется прямо к уху Сальмона:
— Есть проблемы?
— Чего вдруг ты спрашиваешь?
— Я скажу чего, — суетится Хазбон, — мы всего как неделю закончили ремонт. Уйма бабок пошла на материалы, ну и работа тоже.
— Не будет у вас проблем, — заверяет Сальмон, — мы сюда завернули только чтоб подогреться на дорожку.
Не успели ребята выпить, тут майор Бен-Дадон является собственной персоной. В гражданском.
— Еще арак с водой не смешался, а кто-то уже подшустрил мусорам стукнуть, — ворчит Сальмон.
Майор закуривает. Спокойно так затягивается. Выпускает дым носом. Хорошо все, тихо. Как в боевике перед дракой. Тишина кругом.
— Привет, яффские, — тихо говорит майор.
— Доброе утро, господин майор Бен-Дадон, — интеллигентно отвечает Сальмон как ни в чем ни бывало.
— Чего это в Яффо так рано встают?
— Не спит и не дремлет страж Израиля, — отвечает Сальмон, — выпейте с нами, господин Закон.
— Вы сюда по работе? — игнорирует господин Закон культурное приглашение.
— Да не приведи Господь, ну какие у нас тут дела? Погреться заехали.
— Так никаких дел, значит?
— Мое слово, — уверяет Сальмон.
— Сколько вы здесь будете?
— Вот как дождь кончится, так и поедем.
— А вы машину к зиме приготовили? — с облегчением смеется майор.
— Еще летом!
— Тормоза в порядке? — у майора большой камень с души свалился.
— Да все о-кей, подфарники, все как надо. Меня на таком не подловишь.
— Ладно, Сальмон. Если бы в нашей стране все соблюдали закон так, как ты, так уже и полиция была б не нужна.
— Да не дай Бог, что ж это мы вас будем заработка лишать? — парирует Сальмон.
Тут господин Закон говорит "шалом" и уходит. Ребята встают, Сальмон достает пригоршню лир.
— Нет, нет, все — за счет заведения! — энергично протестует Хазбон. — Да чтоб все мое заведение сгорело дотла, если я у вас возьму хоть грош!
Никто, разумеется, не хочет столь печального развития событий. Ребята влезают в "мерс" и видят в зеркале, как Царфати возвращается к своему киоску, поднимает железные шторы. Те двое, что убежали, возвращаются в заведение Хазбона продолжать игру в карты.
Ребята отъезжают. Магнитофон играет "Караван-патруль".
— Эта песня — ну прямо мед на сердце, — говорит Охайон.
— Вон уже видны дома Ехуда, — перебивает Сасон, — а вон тот, с красной крышей — дом Шимона.
— Ну, как можно, — спрашивает Охайон, — проехать мимо Шимона и не передать ему привет?
Но все понимают, что дело не в привете, а в гремучей смеси. Ну, эту смесь без названия Шимон делает из арака, апельсиновых корок и сливового ликера, с добавлением корицы и имбиря. Делаете глоток — и в животе у вас прямо-таки взрыв.
— В самом деле, чего бы не подогреться у Шимона? — с этими словами Сальмон заворачивает по известному адресу.
— А если к самолету опоздаем? — протестует Мошон слабым измученным голосом.
— Да где там! — утешает его Сальмон. — Когда это у нас самолет не опоздывал на пару часов?
— Минимум на три! — подтверждает Охайон.
Словом, о чем разговор? Останавливаются ребята прямо у дома Шимона, Сальмон нажимает на специальную кнопку, и звонок играет "Мост через реку Квай". Шимон открывает окно, смотрит, бежит вниз, открывает.
— Какая честь! — ликует он. — Заходите, гости дорогие!
Ребята заходят.
— Как жена, как дети?
— Что слышно у вас в Яффо? Чайку выпьете с дорожки?
— Чай — это для больных, — отсекает Охайон.
— А здоровые, — продолжает Сасон, — выпьют из бутылочки без этикетки.
— А, так вам что-нибудь из тяжелой артиллерии? — смеется Шимон, и тут же на столе появляется та самая, без этикетки.
— Жаль, только сейчас снял с огня очередную порцию, — разливает Шимон, — дальнобойная, с добавкой спирта и грушевого ликера. Лишь через два часа будет готово.
— Если нас никакая сволочь по дороге не остановит, — обещает Сальмон, — так мы из аэропорта к тебе заедем и попробуем.
— Клянусь мамой, — говорит Шимон.
Если Шимон клянется мамой, то вы должны этому верить. Ну, а если нет — тем хуже для вас.
Закончилась вся тяжелая артиллерия. Пацаны возвращаются к "мерсу", включают магнитофон, слушают "Караван-патруль" и едут себе дальше.
— Ну просто отпадная музыка, — говорит Охайон.
— Меня прямо так танцевать тянет, — говорит Хаим Вышибала.
Базар-вокзал, приезжают в аэропорт.
— Ждите меня здесь, я щас, — говорит Сальмон. Возвращается с тремя грузовыми тележками и тремя фуражками грузчиков:
— Надевайте, — говорит, — и за мной.
Входят в таможню. А Марго уже там, и на глазах у нее во-от такие слезы.
— Ты где был? — спрашивает она Мошона. — Я уже полчаса здесь стою, прямо не знаю, что делать.
— Дела, дела, — отвечает Сальмон, — ну, теперь давайте, целуйтесь.
Мошон тут же и руки в ход пустил.
— Погоди, Мошон, — кричит Сальмон, — ты же еще не дома! Все туристы смотрят. Позор на всю страну. Где твои чемоданы, Марго?
— А — вот. Один мой, а второй дал Алькоби, сказал, что это на дорожные расходы, я даже не знаю, что там.
— Ладно, — говорит Сальмон, — ставь оба на тележку, там разберемся. А если таможенник спросит, что там, скажешь, что там два телевизора, 10 магнитофонов, три фэна и пару кило золота.
Марго глядит на него непонимающе.
— Вот как я тебе сказал, — повторяет Сальмон, — так ему и скажи.
Пошли.
— Что у вас тут, кроме личных вещей? — спрашивает таможенник.
— Телевизоры, магнитофоны, пару кило золота, — послушно говорит Марго.
Таможенник посмеивается: — У вас, госпожа, хорошее настроение? Проходите, не задерживайте.
Снаружи Сальмон получает обратно тележки и фуражки и уходит. Возвращается.
А тем временем Мошон берет Марго в руки. Целует ее как машина, которая впихивает пробки в бутылки.
— Эй, ты ее задушишь! — кричит на него Сальмон.
— Восемь месяцев! — вздыхает Мошон, и вздохи его рвут сердце.
— Ну, так не сдохнешь! Ждал восемь месяцев, подождешь еще восемь минут.
Пацаны влезают в "мерс". Едут.
— Давай быстрее, епт…, — умоляет Мошон.
— А что? Что-то случилось? — спрашивает Сальмон.
— Восемь месяцев…
— Ничего, подождешь.
— Поставь "Караван-патруль", — говорит Охайон, — я просто с ума схожу от этой музыки.
Ставят.
— Какая мелодия! — стонет Охайон. — У меня внутри просто все тает, как масло на солнце.
А вдали уже показались дома Ехуда.
— Сальмон, — говорит Сасон, — не забудь, что мы обещали Шимону.
— Что обещали? — спрашивает Сальмон.
— Что заедем попробовать новый напиток.
— Не дай Бог! — визжит Мошон. — Мне домой надо, срочно!
— Что, горит? — спрашивает Сальмон.
— Горит! У меня внутри горит.
— Ничего, подождешь.
— Восемь месяцев, восемь месяцев! — завывает Мошон.
— Спешка — от дьявола, — постановляет Сальмон, — заедем на минутку, пропустим по рюмочке новенького…
А вот и Ехуд. Хата Шимона. Музыкальный гудок. Открывается окно. В окне голова Шимона. Какие гости! Открывает. Входят в салон.