— Эй, пацан, — крикнула одна крайне дородная женщина, — зачем тебе малявка эта вертлявая, выбирай волчиц с опытом, — и подмигнула. Я невольно сделал шаг назад, и все залились хохотом.
Кузьма Петрович подошёл ко мне и протянул руку. Я с сомнением посмотрел на свои окровавленные костяшки, но пожал его ладонь. Это было очень больно, но я об этом догадался до того, как он сжал мои многострадальные пальцы. Кажется, я всё же не изменился в лице, и волк выпустил меня наконец, но зато обнял, прижимая к себе.
— Пусть моя дочь будет счастлива, — шепнул он мне в ухо, а когда отстранился, Кая уже стояла позади него — всё в той же несчастной куртёшке. Я и опомниться не успел, как она велела открывать проход.
Признаться, после непонятных пока откровений о крови Чернобога и порче, было изрядно стрёмно открывать портал. А если я действительно не смогу пройти в Явь?..
Проход открылся, как полагается. Позади виднелась моя гостиная.
Кая, словно почувствовав что-то, схватила меня за ладонь и потянула за собой. Шаг мы сделали одновременно. Волчья деревня осталась позади. Моя нога опустилась на чёрный мраморный пол. Что бы это ни было, это была не моя квартира.
Не выпуская руки Каи из своей, я осмотрелся. Огромный холл, в который вели две богато украшенные коврами лестницы, стены с позолотой, шикарная люстра. Помимо лестниц, на каждой стене находилось несколько дверей.
— Где мы? — спросила Кая.
— Понятия не имею… — протянул я.
— Как же, не почуял дедушку, дорогой внук? — на верху лестницы стоял сам Карачун, оглаживая свою абсолютно белую бороду.
Кая пискнула и скрылась за моей спиной.
— Внук?.. — переспросил я.
Карачун спустился к нам — я будто моргнул, и вот он рядом.
— А ты ещё не понял? Кровь твоя проснулась. Правда, жаль, конечно, мать твоя колдунья посредственная, потерял ты многое. Но зато, в отличие от меня и твоего отца, можешь в двух мирах жить.
— А это… — я коснулся рукой лица.
— А это знак отличия, который носить с гордостью тебе предстоит! Ты — правнук самого Чернобога. Это и возвышает, и обязывает. Ну-ка, внучек, давай-ка взвесим твои поступки и посмотрим, достоин ли ты быть правнуком бога.
Карачун протянул руку прямо мне в грудь и сжал сердце. Я сдавленно охнул, но боли не почувствовал, лишь онемение, будто стужей дохнуло.
— Мелко плаваешь, — покачал головой чёрный дед Мороз. — С другой стороны, и стыдиться мне тоже нечему. Стишок прочитаешь?
— Эээ… — я растерялся вконец.
— Да шуткую я, шуткую. Подарочек вот тебе хочу вручить, — и он подал мне обыкновенного петушка на палочке. — Не для тебя, ты поймёшь. Увидимся ещё, внучек.
— Погодите! — воскликнул я, поняв, что не задал самый очевидный вопрос:
— А кто же мой отец⁈
Кая обнаружила конюшню и оказалась потеряна для мира. Я остался один в роскошных покоях, которые нам выделил мой отец. Это так странно, я никак не могу поверить. А Кая, действительно, будто и не сомневалась.
Я встал с дивана и подошёл к окну. Там как раз виден парк, Кая на белом жеребце и сопровождающий на сером. Невесту сына хозяина слуги одну не оставят.
Я коснулся пальцами стекла. Холод немного отрезвлял.
Я спас Каю. Я сумел справиться с болью и страхом Нави, оказывается, это просто кровь отца так реагирует. Смогу ли я вернуться в Явь — ну Карачун уверен, что да, но отец просил задержаться на торжественный обед, и я пока не рискнул попробовать сходить туда-сюда.
Через месяц-другой станет ясно, решили ли мы проблему Логинова. Но если и нет — теперь мы сумеем разобраться с ним с лёгкостью.
Всё? Почему я чувствую себя таким разбитым и несчастным?
Можно возвращаться, я всё равно не хочу оставаться в Нави, невзирая на свою возросшую мощь. Мне не это надо… Кая пойдёт со мной с радостью, я уверен.
Осталась лишь одна загадка.
Я вытащил пластинку, которую выбросил Логинов в мусорное ведро мужского туалета на аукционе.
Рисунок изменился, теперь вместо двух кулаков две открытые ладони — побольше и поменьше — прижимались друг к другу. Я разгадал тайну артефакта. В ту ночь, когда началась вся эта безумная история, мы с Каей схватились за артефакт одновременно, чем его активировали. Мы подрались, Кая меня ударила, я её ненавидел — и на нас посыпались неприятности. Чем больше зла я желал ей, тем больше у меня появлялось проблем. А потом я спас ей жизнь — и ситуация изменилась. И вот теперь мы вместе.
Единственное, что меня отныне смущало — это навсегда? Теперь любая наша размолвка будет сопровождаться катаклизмами для виновного? Это, конечно, радикальный способ свести людей, но не очень приятный. Кае я пока не стал рассказывать. Надо в какой-то более подходящий момент.