Генерал Дохтуров, личный свидетель подвигов Измайловских и Литовских каре, загнанный бурею скачущей отовсюду конницы, сам вверил себя одному из этих каре, каре 1-го баталиона, и отстоялся в нем. Три генерала, и между ними король и вице-король, как мы видели, должны были скрываться в каре: вице-король в каре 84-го, Дохтуров в каре Измайловском, король Неаполитанский в каре 33-го полка. По этому судите о бурях и случайностях Бородинского сражения! Маршалы призадумались; но не отстали от своего намерения и продирались вперед.
В самом разгаре битвы за реданты и за редантами видели одного человека длинного роста, с значительным европейским лицом. Он был уже на склоне лет, но все в нем показывало, что в молодых годах своих он был стройным мужчиною и, может быть, храбрым наездником, несмотря на кротость, выражавшуюся в спокойных чертах. Те, которые знали близко этого человека, этого знаменитого генерала, говорят: "Мудрено найти кротость, терпение и другие христианские добродетели, в такой высокой степени соединенными в одном человеке, как в нем". - "Жаль, - говорит некто в современных Записках своих, - жаль, что мало людей могут чувствовать красоту и великость такого характера!" Под портретом его я видел, позднее, надпись: "Invictus Victor"[26]. И в самом деле, он первый начал побеждать дотоле непобедимого.
Это был генерал Бенигсен!
Скрыв лучи своей Прейсиш-Эйлауской славы, он заботливо и скромно разъезжал по полю битвы. Я был в числе тех, которые спросили у него: "В какой степени можно сравнивать настоящее Бородинское сражение с Прейсиш-Эйлауским?" Победитель при Эйлау, не задумавшись, отвечал с высокою скромностию:
"Верьте мне, что в сравнении с тем, что мы до сих пор видим (а это было в 12-м часу дня, когда 700 пушек на одной квадратной версте еще не гремели), Прейсиш-Эйлауское сражение только сшибка!" Прискакав вместе с Барклаем, оба военачальника ободрили войска левого крыла и, загнув оное, уперли одним концом в лес, занятый Московским ополчением.
Это придало силы обессиленным потерями и своим положением.
Незадолго перед ними в пожар и смятение левого крыла въехал человек на усталой лошади, в поношенном генеральском мундире, с звездами на груди, росту небольшого, но сложенный плотно, с чисто русскою физиономиею. Он не показывал порывов храбрости блестящей посреди смертей и ужасов, окруженный семьею своих адъютантов, разъезжал спокойно, как добрый помещик между работающими поселянами; с заботливостию дельного человека он искал толку в кровавой сумятице местного боя. Это был Д. С. Дохтуров.
В пылу самого сражения Дохтуров получил от Кутузова начерченную карандашом записку: "Держаться до последней крайности". Между тем под ним убило одну лошадь, ранило другую. Он все разъезжал спокойно, говоря солдатам про Москву, про отечество, и таким образом, под неслыханным огнем Бородинским, даже, как мы видели, некоторое время в одном из каре своих, пробыл он 11 часов.
Мы не могли, при всем желании, представить здесь так ясно, как бы хотелось, все переходы, все оттенки этой великой битвы маршалов с Багратионом, наконец раненным и отнесенным с поля. Не опасаясь впасть в повторения и желая лучше переговорить, чем не договорить, мы расскажем еще и уже более, чем во второй раз, о некоторых чертах упорной битвы за реданты Семеновские и заглянем для этого мимоходом в предания французов.
Уже наступила грустная для нас эпоха, когда все главнейшие препятствия, заслонявшие позицию нашу: речки Войня, Колоча, овраг Семеновский и ручей Огник, перейдены!.. От Утицы до Бородина протянулась синею лентою линия французская.
В это время Наполеон устраивает атаку серединную (charge de pont), о которой он говорит в своем 18-м бюллетене, приготовляясь ударить, как молотом, всею толщею своего правого крыла поперек груди нашей армии. Маршал Ней сжался и с тремя своими и двумя из 1-го корпуса, всего с пятью, дивизиями, стоившими иной армии, пошел теснить и разбивать левое крыло русское, с которым он постоянно бился с мужеством неукротимым. Между тем посланный им Готпуль отослан Наполеоном к дивизии Клапареда и потом к дивизии Фрияна, который, еще незадолго перед тем, от самого Наполеона получил приказание изготовиться к наступу, коль скоро реданты при Семеновском будут взяты. К исходу боя между маршалами и князем Готпуль привел Фрияна и его дивизию прямо к высотам и редантам Семеновским. Эту свежую дивизию жестоко поздравили дождем и градом пуль и картечи с третьего реданта, еще уцелевшего за русскими. Но старый Фриян велит бить во все барабаны и скорым наступным шагом ведет дивизию на приступ. Никакое сопротивление не могло остановить этого отчаянного приступа, и русские отброшены за Семеновский овраг, не успев, как мы уже давно сказали, свести пушек с реданта. Генерал Дюфур, с 15-м легким пехотным полком, как нам уже известно, перемчался за овраг, принял налево, захватил Семеновское (которое, впрочем, наши готовы были уступить) и стал на этой прожженной почве твердою ногою, поддерживаемый остальными войсками дивизии в колоннах по бригадам.
Генерал Фриян попытался было протянуть свое правое крыло, чтоб сомкнуться с Неем, но русские с страшным криком уже неслись ему навстречу.
При виде этой бегущей бури Фриян стеснил ряды, и тут же по его приказанию 33-й полк перешел через овраг, выстроился в каре и заслонил полки 48-й и Ишпанский Иосифа Наполеона.
Под гремящим покровительством своих метких батарей конница русская делала отчаянные налеты на пехоту французскую; но французы (нельзя не отдать им чести) стояли как вкопанные! За что дрались они? Что заставляло их прирастать ногами к русской земле? Мрачные, безмолвные, без пальбы, без крика, линии французские допускали до себя русских на три шага, и вдруг огненная лента бежала по фрунту и за страшным убийственным залпом, сыпался беспрерывный рокот мелкой пальбы. Мертвые и умирающие, кони и всадники русские длинными настилками ложились друг на друга. "Помогите! помогите!" - кричали раненые. "Не до вас, братцы! - отвечали им. - Надо прежде разведаться с неприятелем!" Вот минута, в которую армия русская могла показаться разрезанною: ибо ключевой плечной сустав, соединявший левое крыло с грудью армии, был изломан. Наши линии видимо тончали, позади и впереди их поле пестрелось от трупов и обломков разбитых снарядов, искрошенного оружия. Дивизии маршалов и 1-й кавалерийский корпус, служивший им связкою с дивизиею Фрияна, все подавались вперед упрямо, напористо, грозно, но медленно. Отпорная сила русских не дозволяла развиваться их привычной быстроте.
Оставим на время маршалов с их массами полупросквоженными, полурастерзанными сражаться с остатками наших, полурассеянными, но твердыми на поле, упрямыми в бою, торгующимися за каждый шаг русской земли, оставим их у Семеновского и обратимся к большому люнету, к батарее Раевского. Этот люнет, или большой редут, отнятый Кутайсовым, Ермоловым, Паскевичем и Васильчиковым, все еще оставался в руках законных владетелей. Вице-король направлял на него и войска и огонь разрушительный. 26-я дивизия (Паскевича), истощенная донельзя, вся расстрелянная, требовала перемены. Ее сменили с ужасной стражи дивизиею Лихачева из корпуса Дохтурова. Между тем убылые места предводителей, как мы уже видели, замещены: Дохтуров приехал на место Багратиона, Багговут на место Тучкова. Настало второе поколение генералов в Бородинской битве; лица изменились, а тяжба продолжалась.
Принц Евгений уже готовился к решительной атаке, как вдруг отозван к дивизии Дельзона, на которую напал съехавший с нашего правого крыла генерал Уваров с кавалериею. 1-й кавалерийский корпус с генералом Уваровым и казаки Платова переехали через Колочу при с. Малом, ударили на дивизию Орнано и прогнали ее за Войню. От этого налета донцов и гусар сильно встревожилась и дивизия Дельзона, защищавшая Бородино. Она спешила построиться в четыре каре. Сам вице-король, в происшедшей суматохе, искал спасения в каре 84-го полка. Неизвестно, к чему бы это привело; но Уваров, после нескольких наскоков на кавалерию и пехоту французскую, потеряв довольно людей, уклонился к с. Новому.