В это время наш самолет совершил посадку и в иллюминатор захлестали струи ливня. Выйдя на трап, мы поежились от пронизывающего холода и дождя. «Вот тебе и Африка», — сказала я себе. Конечно, нас никто не встречал. У выхода из здания аэропорта роились частники. — Такси! Такси! — заклинали они нас.
— Ja, ja, taxi. — Фрау Де Рока с высоко поднятой головой направилась прямо в дождь к оранжевому «Москвичу».
В маленьком провинциальном городке, куда мы прибыли спустя два часа, свободных мест в единственной гостинице, конечно, не было. Понадобилось несколько пятидесятидолларовых купюр, чтобы нам открыли «бронированные» номера. Ночь прошла под бесконечный шорох дождя. Меня мучил старый кошмар — снилось, что я должна сдавать в школе выпускной экзамен по математике, с ужасом понимая, что я ничего не знаю и ничего не помню. Все мои попытки использовать калькулятор провалились — в калькуляторе отсутствовала самая нужная мне клавиша вычленения квадратного корня. Я хорошо знаю, к чему мне снится этот сон, — к большим проблемам. Так как буфет в гостинице был закрыт на ремонт, мой дорожный набор — кипятильник, банка растворимого кофе и пачка крекеров оказался кстати. Фрау Де Рока восхитилась моей предусмотрительностью и, макая печенье в чашку с кофе, прикидывала вслух план на сегодняшний день.
Мы спустились в холл, я попросила телефон и набрала номер приемной главного инженера Филиппова. Мой голос там хорошо знали, любезно поздоровались. Но когда секретарь главного инженера услышала, что мы в городе, в нескольких минутах езды от завода, в трубке воцарилась поистине вселенская тишина. Потом трубка коротко тукнула — секретарь побежала в кабинет докладывать начальству о ЧП. Через десять секунд в трубке раздался голос Филиппова.
— Раз приехали, — проворчал он с явной досадой, — высылаю машину. Ждите!
Фрау Де Рока потирала руки от удовольствия:
— Первый барьер взят!
Нас сразу провели в огромную переговорную комнату, похожую на стеклянный куб, продуваемый всеми ветрами, и оставили одних. Дверь, скрипнув, отворилась, и в темном проеме вырисовалась долговязая фигура.
— Старший инженер Сычков, — представилась фигура. — Я побуду тут вместе с вами.
— Фантастиш! — обрадовалась мадам, ласково глядя на робеющего молодого человека. — Ну расскажите нам что-нибудь.
Старший инженер поведал нам о жизни завода — в городе не было дома, где хотя бы один член семьи не работал на нем.
— Продукция у нас качественная, производство современное. Каждую неделю сидят то американцы, то французы. Наши цены выше, чем в России или на Украине, но все равно нашу продукцию отрывают с руками.
— Замечательно! — Мадам постучала колпачком золотой ручки по идеально ровным зубам. — Это все бизнес. А теперь расскажите нам, юноша, о светской жизни в вашем городе.
— Какой? — округлил глаза старший инженер.
— Что у вас можно посмотреть, где развлечься вечером, — пояснила фрау Де Рока, явно забавляясь ситуацией.
Сычков поскреб затылок. Потом еще раз. Потом прошелся пятерней по всей голове, но так и не смог выудить из нее никакой информации о развлечениях в родном городе. Я ясно читала в его глазах ответ: «Летом работа на участке да водка с телевизором весь год». В присутствии австрийской дамы он постеснялся озвучить свои мысли.
Вскоре милого Сычкова сменил главный инженер. Он сел за стол напротив нас и долго, пытливо вглядывался в наши лица. Пауза затягивалась.
— Да... — кисло протянул Филиппов, подведя итог своему явно неутешительному осмотру.
Мы с мадам переглянулись. Фрау Де Рока затараторила со скоростью пулемета. Она перечислила все неудобства, которые нам пришлось перенести во время путешествия, не забыла упомянуть отсутствие холодной воды и завтрака в гостинице, посетовала на неприветливую погоду. Она прямо обвинила Филиппова в пережитых неприятных минутах, напомнив о том, что мы всего лишь слабые женщины.
— Так почему же, — ее голос поднялся до драматических нот, — вы, как джентльмен, не можете дать нам хотя бы маленькую складскую партию вашей продукции?!
Она протянула к нему руки, словно главный инженер мог вложить в ее ладони эту маленькую партию со склада. Момент был в высшей степени эмоциональный. Господин Филиппов был потрясен.
— Мне надо посоветоваться с директором, — резко дернулся он в сторону двери.
Через двадцать минут в переговорную Филиппов ввел директора завода. Директор поздоровался, остановился напротив мадам и взглянул на Филиппова, как бы спрашивая: «Эта, что ли?» Филиппов кивнул. Директор протянул фрау Де Рока свою визитную карточку, пожал ей руку и пробасил:
— Я дал задание печатать контракт для вас.
— Ура! — Мадам была готова расцеловать стоящих перед ней мужчин. Филиппов благоразумно отошел на несколько шагов. Вечером он принес нам в гостиницу готовый подписанный контракт.
— Данке шён, — церемонно принял он из рук фрау Де Рока подписанный ею экземпляр.
Дождливым пасмурным утром заводская машина отвозила нас в аэропорт. Водитель гнал как сумасшедший.
— Мы же не кирпичи! — возмущалась мадам.
У обочины дороги стояли закутанные в целлофан тетеньки, продававшие виноград.
— Остановите, пожалуйста, — попросила я шофера. Притормозив у женщины, обставленной симпатичными корзиночками разных размеров, я не торгуясь купила одну с душистым сладким молдавским виноградом. Он благоухал почти на весь салон самолета, летевшего в Москву. Дождь хлестал и там, в небесах, наш лайнер раскачивало, и табличка «Пристегните ремни» горела все время.
— Вам сок, минеральную, вино? — вежливо осведомился стюард.
— Вино, — попросила фрау Де Рока.
В тот момент, когда рука стюарда протянула к сидевшей у окна мадам бокал вина, самолет тряхнуло, и рубиновая жидкость выплеснулась мне на юбку.
— Майн готт! — вскричала фрау. — Я вас сглазила! Она не успокаивалась весь полет, меняя разные салфетки, пытаясь оттереть пятно.
В Москве ярко светило солнце, началось бабье лето. Нас встречал улыбающийся и такой родной Сева.
— Ух ты, спасибо! — обрадовался он винограду. И, кивая на мою юбку, спросил: — Небось там все время вином угощали? Везуки! Ну, как там погода? — И, не дожидаясь моего ответа, добавил: — А у нас здесь — Африка!
ЛИСТОПАД
— Оля, накройте нам, пожалуйста, в беседке, — распорядился Лемке, обращаясь к горничной.
Оля сделала большие глаза. Шеф отошел, и она почему-то шепотом спросила:
— Беседка — это где?
Действительно, в нашем ультрасовременном офисном здании из стекла и бетона трудно было заподозрить наличие такого романтического места.
— Ты пойди узнай, где накрывать, — умоляла меня Оля, — а то сейчас заказчики придут, кофе попросят... Шуму будет — страсть!
Лемке задумчиво тасовал карты в компьютерном пасьянсе.
— Оля просила уточнить, — по-немецки обратилась я к нему, — где накрывать ленч.
Лемке, не оборачиваясь, буркнул:
— Всегда надо повторять, никакой дисциплины! Я же сказал — в переговорной!
— Тьфу, — проворчала Оля, — лучше бы он по-русски вообще не говорил!
Утренний инцидент был исчерпан. Я ерзала на месте, соображая, как половчее отпроситься у Лемке на завтра. Завтра — пятница, и моя подруга и сокурсница Света, работающая в другом отделении нашей фирмы, выходит замуж. Я приглашена в качестве свидетельницы.
Когда Лемке, благодушный после ленча в «беседке», вернулся в свой кабинет, я проследовала за ним и застыла посереди комнаты в позе безутешного отчаяния.