— Вот что, Блюит, — говорит наконец мой хозяин. — Если не будешь шуметь, так и быть, поделюсь; но попробуй выиграть у него хоть шиллинг без меня или без моего разрешения, тогда уж пеняй на себя.
— Как же так, Дьюсэйс, — говорит Дик, — не по справедливости это. Дичь-то ведь я поднял. Зачем же мешать?
— Дурак же ты, Блюит! Вчера еще уверял, что ты его знать не знаешь; вот мне и пришлось самому знакомиться. По какому такому закону чести я его должен тебе уступать?
Любо-дорого было слушать, как эти мошенники рассуждали о чести. Сердце мне говорило, что надо бы, пожалуй, остеречь молодого Докинса, как с ним собираются поступить эти молодчики. Но если им не известно, что такое честь, мне-то это известно; никогда я не выношу сор из избы, пока служу хозяевам; а ушел — тогда, конечно, дело иное.
На другой день был у нас званый обед. Бульон, тюрбо, соус из омаров, седло барашка по-шотландски, куропатки и миндальное пирожное. Из вин: шампанское, белое рейнское, мадера, бутылка опорто и разливанное море кларета. Обедали трое: достопочтенный Э.-П. Дьюсэйс, Р. Блюит и мистер Докинс, эсквайры. Мы в кухне тоже попользовались, да как! Слуга мистера Блюита столько съел куропатки (когда ее убрали со стола), что я думал полезет назад; слуга мистера Докинса (ему было всего лет тринадцать) так налег на пирожное и плумпудинг, что пришлось ему скормить несколько хозяйских пилюль, а после них он едва не отдал богу душу. Это, впрочем, к делу не идет; я ведь не про слуг взялся рассказывать, а про господ.
Поверите ли? Пообедав и выпив втроем бутылок восемь, джентльмены сели за экарте. В эту игру играют вдвоем, а когда есть третий, он только смотрит.
Сперва играли по кроне за очко, а ставка была фунт. Тут силы оказались на удивление равные; к ужину (поджаренная ветчина, поджаренные бисквиты и шампанское) дела обстояли так: у мистера Докинса выигрыш два фунта, у мистера Блюита — тридцать шиллингов, у мистера Дьюсэйса проигрыш три фунта десять шиллингов. После ветчины и шампанского пошла игра покрупнее. Теперь очко стоило фунт, ставка — пять. Послушав, как честили друг друга утром Блюит и хозяин, я знал, что теперь уж Докинсу несдобровать.
Ан нет; Докинс продолжал выигрывать, а мистер Б. на него ставил и помогал добрым советом. К концу вечера (то есть часов в пять утра) игру прервали. Хозяин подсчитал на карточке.
— Не повезло мне, Блюит, — говорит он. — Я вам должен — погодите-ка, да, сорок пять фунтов.
— Именно, — говорит Блюит. — Ровно сорок пять.
— Я вам выпишу чек, — говорит достопочтенный джентльмен.
— Ну зачем это, дорогой сэр!..
Но хозяин берет лист бумаги и пишет чек на своих банкиров «Памп, Олдгет и К°».
— А теперь давайте сочтемся с вами, милый Докинс, — говорит хозяин. — Если бы вам везло, как вначале, я был бы сейчас немало вам должен. Voyons, тринадцать очков по фунту, это легко счесть.
Достает кошелек, бросает на стол тринадцать золотых соверенов; и так они засверкали, что я только глазами заморгал.
Бедный Докинс — тоже. Протягивает за деньгами руку, а рука дрожит.
— И должен сказать, — добавляет хозяин, — а у меня есть кое-какой опыт, что вы — лучший игрок в экарте, с каким мне доводилось садиться за стол.
Докинс так и сияет. Прячет деньги и говорит:
— Вы мне льстите, Дьюсэйс.
Еще бы не льстил! Хозяин только это и делал.
— Но знаете ли, Докинс, — продолжает он, — я требую реванша; ведь вы меня прямо-таки разорили.
— Что ж, — говорит Томас Смит Докинс, довольный, точно выиграл целый миллион. — Хоть завтра. А ты что скажешь, Блюит?
Мистер Блюит, ясное дело, согласен. Хозяин, немного поломавшись, тоже соглашается.
— Встретимся у вас, — говорит он, — только прошу, мой милый, поменьше вина. Я и вообще-то не пью, а тем более перед тем, как сесть за экарте, да еще с вами.
Бедный Докинс ушел от нас счастливый, как король. «А это тебе, Чарльз», — и бросил мне целый соверен. Бедняга! Я-то знал, что его ждет.
Самая потеха, что эти тринадцать соверенов, выигрыш Докинса, хозяин занял у мистера Блюита. Я их принес еще утром, а с ними еще семь. После разговора с моим хозяином Блюит ни в чем не мог ему отказать.
Надо ли продолжать мой рассказ? Будь Докинс хоть немного поумнее, понадобилось бы полгода, чтобы выманить у него деньги; но он был такой простак, что расстался с ними очень быстро.
На следующий день (в четверг, а знакомство хозяина с Докинсом состоялось всего лишь во вторник) мистер Докинс дал обед — в семь часов. Обедал Блюит и оба мистера Д. В одиннадцать сели играть. На сей раз всерьез, потому что слуг уже в два часа услали спать. Прихожу в пятницу утром к нам — хозяина еще нет. Около полудня является на минуту, умывается, велит подать ветчины и содовой — и опять к Докинсу.