Лаврова Ольга & Лавров Александр
Из жизни фруктов
Ольга Лаврова, Александр Лавров
Из жизни фруктов
При московских рынках (не при всех) есть небольшие гостини-цы. Не то что второразрядное -- десятиразрядное пристанище для тех, кто привез товара не на один день.
И вот с утра в коридоре такой гостиницы появляются трое здоровых парней и четвертый, тоже не хилый, которого назовем по фамилии, поскольку он будет фигурировать в последующих событиях; это Шишкин.
Парни деликатно стучат в номер.
-- Входите, не заперто, -- доносится мужской голос.
Компания входит, затворяя за собой дверь, и в номере с места в карьер завязывается потасовка.
-- Да вы что?!
-- А вот что! Счас поймешь!
-- За что, ребята?..
Пожилая женщина опрометью кидается прочь. Выбегает из подъезда, суматошно дует в милицейский свисток, кричит в прос-транство:
-- Помогите! Люди добрые, помогите!
Немногочисленные "добрые люди", приостановившись, глазе-ют издали.
Спугнутые свистком, вываливаются те четверо, видят, что свистит всего-навсего дежурная, испуганно умолкшая при их появлении.
-- Поймала, мамаша! -- усмехается Шишкин. -- Держи-хватай! -- И парни неторопливо направляются к стоящему неподалеку "Москвичу". Шишкин вразвалку шагает последним.
Набравшись храбрости, дежурная пускает еще одну дрожащую трель. Шишкин раздраженно оглядывается, и ненароком оказав-шийся поблизости Томин успевает его перехватить.
-- Чего лезешь не в свое... -- начинает Шишкин, но осекается при виде удостоверения.
А парни, собравшиеся было на выручку, пушечно хлопают дверцами, и "Москвич" рвет с места. Томин, проводив взглядом заляпанный грязью номер, поворачивается к Шишкину.
-- МУР, значит? -- не слишком испуганно произносит тот. -- Тогда, конечно, в своем праве. С МУРом кто спорит...
-- Что тут?
-- Ничего особенного...
-- Ничего особенного, да? -- восклицает дежурная. -- Ни за что ни про что кинулись человека бить!
-- Мамаша, побереги нервы.
-- Заявились в гостиницу... слышу крики...
-- Пошли, -- командует Томин, перехватывая руку Шишкина повыше локтя.
Дурацкий характер: на кой шут старшему инспектору зани-маться разбирательством драки, да еще в выходной? Но автома-тика срабатывает -- что называется, не проходите мимо. Знал бы он, сколько неприятностей навлечет на свою голову!
* * *
В отделении милиции, куда доставлены Шишкин и побитый Панко, взъерошенный, со ссадиной на скуле, Томин ведет разби-рательство с участием дежурного милиционера.
-- Спекулянт, товарищ майор! -- возмущается Шишкин. -- Дерет с рабочего человека без зазрения совести!
-- Я сам рабочий человек! -- срывается на крик Панко.
-- Нет, вы поглядите, а? Ворюга он, вот кто!
-- Давайте поконкретней.
-- Вполне конкретно. Я даю пятьдесят одной бумажкой. Он отходит якобы разменять. Возвращается и сует сдачи восемнад-цать рэ.
-- Не слушайте, вранье!
-- Погодите, товарищ, -- останавливает Панко дежурный. -- Надо по очереди.
-- Да ты уж помолчи, барыга, -- подхватывает Шишкин. -- Я ему это, говорю, что? Где остальные деньги? Отваливай, говорит, не заслоняй товар. Я -- культурно между прочим -- забирай, говорю, свою черешню, чтоб те подавиться. Давай полста назад. А ты ж, говорит, четвертной давал. Представляете, товарищ майор? Заткнись, мол, и отваливай по-тихому. И смотрю -- верите, нет? -- справа-слева уже группируются. Сподвижники в халатах. За мои же трудовые еще вывеску, гляди, попортят. Чего будешь делать, товарищ майор. Дал задний ход...
Панко от негодования утратил дар речи.
-- Кто-нибудь видел, какой купюрой вы платили? -- интересу-ется Томин.
-- А как же. Старушка как раз приценялась, все видела!
-- Может подтвердить?
-- Где ее на рынке сыщешь? Небось с испугу от ихних цен ноги в руки. Нет у меня свидетелей, чтоб официально его притянуть. Но снести не могу. Это ж издевательство, товарищ майор, пра-вильно? Ну и позвал своих ребят. И весь сюжет... По справедли-вости не со мной надо разбираться, а с этой спекулянтской рожей. По семь рубликов за килограмм, а? С ума можно спятить!
Цифра производит неблагоприятное впечатление. (Напоми-наем, читатель, иные времена, иные мерки.)
-- Да-а, частный сектор... -- кривится дежурный.
-- Скажешь, опять вру? -- вдохновленный невольной поддерж-кой вопрошает Шишкин. -- Подлюга!
-- Что происходит?! Кого хулигански избили?! Теперь при вас оскорбляют, а вы потакаете? -- орет Панко.
-- Я в получку семьдесят несу, -- наседает Шишкин, -- семьде-сят! А он их из столицы чемодан попрет, кровосос!
-- Можно поспокойнее? -- прерывает его Томин. -- И вы тоже, -оборачивается он к Панко. Снова Шишкину: -- Значит, доку-ментов никаких при себе?
-- Не в загс шел, чтобы с паспортом.
-- Данные проверим по адресному, -- говорит дежурный и кивает помощнику, сидящему за перегородкой. -- Проводи граж-данина, пусть обождет.
-- Теперь с вами, -- продолжает дежурный, когда Шишкина увели. -- Стало быть, со вчерашнего дня торгуете черешней. По семь рублей за килограмм.
-- Это к делу не относится. Почем да сколько -- забота моя!
-- Бывает, и наша, гражданин Панко. Бывает. Вы родом-то с-под Курска?
-- В паспорте написано.
-- Место работы?
-- Изучайте, пожалуйста, -- Панко извлекает справку, разгла-живает и кладет на стол. -- У меня отгулов пять дней. Меня кооператив выделил ехать...
-- Справок этих мы видели-перевидели. На базаре у всех справ-ки. Пачками.
-- А что если мы сейчас свяжемся с Курском? -- заглянув в справку, спрашивает Томин, испытующе глядя на Панко.
* * *
Знаменский идет по коридору учреждения, где во всей атмос-фере чувствуется солидность: на полу ковровая дорожка, двери кабинетов на порядочном расстоянии одна от другой. Знаменс-кий открывает ту, где на табличке значится: "Заместитель пред-седателя Комитета народного контроля".
Секретарша отрывается от машинки.
-- Пожалуйста, Петр Никифорович у себя.
Через двойные двери с тамбуром Знаменский входит в кабинет.
Петр Никифорович встает, здоровается, приглашает сесть и сам садится уже не за письменный стол, а напротив Пал Палыча в кресло. Передвигает телефон, чтобы можно было дотянуться.
Дальнейший разговор то и дело прерывается звонками, и каждый раз зампред извиняется, прежде чем снять трубку. С Пал Палычем он приветлив и прост, но это простота крупного руководите-ля, в повадке и интонациях ощущается огромная власть, которой он обладает.
-- Начальство вам объяснило причину?
-- Да, Петр Никифорович.
-- Не возражаете поработать с нами? -- Вопрос шутливый, ответа не требует, да зампред его и не ждет, а обменивается с собеседником беглой улыбкой. -- Время от времени мы включаем следователей в наши комиссии. Как юристов -- на правах осталь-ных проверяющих. Вашей базой заведует, -зампред бросает взгляд на записи, -- Чугунникова Антонина Михайловна. Для начала попрошу взять на себя две задачи. Первая -- сомнитель-ный эпизод с исчезновением трех вагонов овощей.
Его прерывает телефонный звонок.
-- Извините. Да?.. А вы держитесь четко: нам нужны не эмо-ции, а объяснения. Другой позиции не будет. Всего доброго... И второе, что важно для оценки дел на базах вообще, -- продолжает зампред тем же тоном, что и прежде, мгновенно вернувшись к теме разговора со Знаменским. -- Есть люди, которые создают трудности, чтобы их преодолевать. Мне бы хотелось... Телефонный звонок.
-- Извините. Да?.. Поддержу, с удовольствием... Давай... Что у овощников есть трудности -- понятно. Но вы должны разобрать-ся; изживаются эти трудности или, напротив, их холят и лелеют, чтобы ими прикрыть недостатки в работе. А возможно, и злоу-потребления.
-- Все понял, Петр Никифорович.
-- Когда приступите?