— Да и тело не твоё, чего стесняешься? Наслаждайся, — Алукерий садится на бортик ванной в ногах Иры, и вдруг опускает в воду свои копыта. — Кто вообще такая? Познакомимся?
Ира притягивает колени к груди, только вот нужно ещё напрячься, чтобы ноги прикрыли все прелести этого тела. Не то, что раньше было...
— Это неприлично. Пожалуйста, уходите. Я позову... кого-нибудь.
Он ухмыляется и всё же вылезает из ванной.
— Так странно видеть смущение на этом лице... Где теперь моя госпожа? Как это произошло? Может быть, ты что-то знаешь? Может, тебе что-нибудь снилось или думалось странное?
Алукерий ходит по помещению, и свечи начинают коптить, пуская за ним чёрные нити дыма. Ира с интересом и стеснительностью наблюдает за ним. Такой эффектный и в то же время простой, такой необыкновенный, обаятельный и горячий.
— А загорелый какой... — она понимает, что сказала это вслух и прикрывает рот ладонью.
С головой что-то не то... И не мудрено. Вряд ли она так сразу начнёт связно мыслить с новеньким пыльным мозгом. Если он вообще есть в головах местных, мало ли, как всё устроено...
Губы Алукерия растягиваются в самодовольной улыбке.
Голосом его госпожи, да такие слова!
Он вытягивает вперёд руку, разглядывает свою кожу и утвердительно кивает.
— Так, что? — снова подходит и намеревается на этот раз полностью залезть в ванную. — Холодно тут. Единственный минус земли. Не то, что... там.
— Ты прям был в Аду? — она приподнимает брови, что в её прежнем облике делало её несчастной, а здесь... саркастически-недоумевающей, как будто перед приказом кого-нибудь казнить за что-нибудь тупое. — Я помню, что мне нужно было сделать одну работу сверхурочную, а хотелось очень либо отдохнуть, либо проду написать... Там глава должна была быть такая интересная! Но работа... В общем, я извилась вся и решила пол часа подремать. А в итоге, вот...
Он слушает внимательно, и медленно погружается в воду, пытаясь устроить свои ноги рядом с ней.
— Что есть прада? Прага? Как, говоришь? — щурится он.
— Прада — это такая дорогая фирма. Одежда там, сумочки... Фильм есть забавный. «Дьявол носит прада» называется... А Прага — это столица Чехии, но я там не была. Я даже в Сочи не была... А очень хотела на море... А ты почему спрашиваешь и... не так я демонов представляла. Ты скорее чёрт.
Она вжимается в стенку ванны.
— Сама ты чёрт! — обижается он и хлопает по воде, поднимая шквал брызг.
Вода из-за него становится горячее.
— У них, чертей то бишь, рыло тупое... И ты говоришь: про что-то там написать. Я и спрашиваю, что? И... что такое Сочи?
— Аа, — улыбается она будто боязно, — поняла. Продолжение в смысле. К роману. А Сочи — город, где море есть. Большая вода, — поясняет на всякий случай.
— Да понял я! Большая вода, — хмыкает он, — и здесь есть, ехать два дня всего. Но мы её не любим. А что за роман?
Ира вздыхает:
— Он выходит странным... Про девушку, которая попала в тело феи, советницы дракона. Темного Лорда. Красивого такого, бледного, с длинными тёмными волосами и глазами как лёд. Правда, им пока больше нравится оборотень, — она закатывает глаза. — И я хотела его убить как раз. Может, за это меня и наказали?
— Кто наказал? — уследить за её мыслью оказывается делом непростым, и Алукерий берёт мочалку... Откладывает её снова и принимается стаскивать с себя рубашку, чтобы после нормально помыться. — Ты, что же, писать умеешь? Кто позволил тебе учиться, ты из знатного рода?
Ира смеётся, будто, чтобы скрыть стеснение, щёки пылают.
— Аа... Ты так и собираешься тут сидеть? Я же королева, да? Можешь... — машет рукой, — ну, не раздеваться. И выйти? А у нас, — добавляет спешно, — все писать умеют, это обязательно. Я из будущего. Наверное, можно так сказать.
— Из какого ещё будущего? Такого не бывает, чтобы по времени смертные туда-сюда скакали! — он вешает рубашку на бортик, почему-то рядом с Ирой.
И от рубашки его исходит на удивление приятный аромат, который ей не знаком.
— Ты не королева, — начинает он намыливаться. Но к роли этой привыкай, правильно. Не могла бы ты... — Алукерий протягивает ей мочалку и поворачивается спиной.
— Аа, брат тоже просит, мужчины такие не самостоятельные...
Она засматривается на его спину, рука с мочалкой повисает в воздухе.
— Я так странно себя чувствую. Паника будто за пеленой, все чувства такие тусклые... Не понимаю, мне страшно.
— Так ты в теле моей госпожи, — отвечает он будто лениво. — Возможно ещё и сделка наша с ней отчасти на тебя распространяется. Ну, демонская сила, всё такое. Чувства людские приглушаются. Три давай! — прикрикивает Алукерий.