Голос его дрожит от тряски:
— Я не Мак. Ир, ты чего? Какая, к чёрту, госпожа? Переписала своих этих, фанфиков?
— Как ты смеешь говорить со мной таким тоном, бараний хвост! — она чувствует, что успела устать от собственных действий и отпускает его, морщась. — Я прикажу тебя казнить. Но сначала ты мне ответишь, где этот ушлёпок?!
Он садится, поправляя на себе футболку, приглаживает волосы и потягивается, после чего смотрит на сестру осоловелыми блеклыми глазами. И роняет короткое и глупое:
— А?
Изида отвешивает ему хлёсткую пощёчину.
— Кто ты такой, и что это за место?!
Он с возмущением вскакивает на ноги и отходит к окну, словно надеясь спрятаться за шторой.
— Ир, ты чего, совсем уже?! Дома ты, дура ненормальная! Если это розыгрыш, то ты перегибаешь. Если нет, я скорую сейчас вызову.
— Ир? Кто она была?
— В смысле, была? Всё, хватит, — раздражённо качает он головой и собирается обойти Ирину, чтобы выйти в коридор.
Но она вцепляется в него мёртвой хваткой.
— Кто эта Ир?! Как я далеко от Эзенгарда? Отвечай.
Он смотрит на неё довольно долго и вдруг будто бы успокаивается.
— Ира, твою ж мать, Ира! — произносит он, словно собирается отчитывать ребёнка. — Ты в Челябинске. И если ты не смиришься, что не прилетит за тобой никто на драконе, ты не только далеко от своего этого Энгарадо окажешься, но и кукухой от всех и отовсюду улетишь.
Вместо того чтобы придавить смерда своим влиянием, Изида кивает и оглядывает комнату холодным взглядом.
— Значит, Челябинск. Неси мне карту.
— Эм... — уже будто из любопытства, он берёт со стола свой старенький ноутбук и включает его. — Вот, — находит то, что нужно, — карта Челябинска. Тебе зачем?
Она сужает глаза от света, непонятно как исходящего от изображения, нарисованного на странной поверхности и будто за стеклом.
— У вас развита магия.
И ошпаривает смерда взглядом:
— Мне нужна карта мира, идиот!
Он кривится, но обиду проглатывает, и уменьшает карту.
— Вот, теперь видно больше. Или прям всего?
Она изучает всё придирчивым взглядом.
— Не узнаю свои земли, кто это составлял? Руки баранам скормить надо!
— Откуда такая любовь к ним?
— К кому?
— К баранам, — поясняет Артём. — Раньше ты мало о ком так часто упоминала.
Изида поджимает губы.
— Баран — нечистое животное, как и козёл, в венах их течёт кровь Дьявола, а Дьявол носит их головы! Нет никакой любви!
Она умалчивает о том, что с дьявольскими отпрысками у неё есть определённые связи.
Изида смиряет его взглядом и вдруг теряется, чувствуя, что говорит как-то не так. Язык другой. Дьявол — звучит слишком прилизанно.
— Тьфу.
Её передёргивает.
— Всё хорошо? — раздражение, недоумение, обида и прочее сменяются волнением. — Ир, ты шутишь ведь, да? Или правда заболела? С твоей работой не удивлюсь, если крыша поедет. Может никуда не пойдёшь завтра, возьмёшь отгул? Тебе могут дать выходной?
— Работа? Кто она и при ком? Вижу, вы не богаты.
Артём хмыкает.
— Неприятие себя, — констатирует он, — как и говорил твой психолог тогда, — он тяжело вздыхает. — Ты секретарша и кто-то там ещё, а босс твой и правда баран. Прекращай пялиться на него, вот серьёзно! И иди проспись, что ли...
— Ясно.
Она хотела оказаться от врага как можно дальше. Но не настолько же.
***
Рассветные лучи солнца тают в красных волосах, впитываясь в них, будто кровь. Анд лежит рядом со своей суженой и невесомо касается её лица костяшками пальцев, чтобы смахнуть с него чёрную прядь.
Странно, что Изида спит. Неужели он так утомил её? Нет, Анд более чем в себе уверен, просто не ожидал, что воинственная и великая Изида, вместо попытки перегрызть ему горло, будет так податлива и нежна. А вместо криков проклятия и ругани с губ её будут срываться сладкие стоны и просьбы, от мысли о которых Анд снова пылает желанием.
Он склоняется над ней, прекрасной, вдыхает её терпкий, горько-сладкий аромат и почти приникает к её губам, как из них вырывается не стон, а...
Храп.
Анд замирает, удивлённый, и мягко, снисходительно усмехается.
Подумав, он хватает свой кинжал и освобождает Изиде руки. После чего вновь склоняется над ней и жарко выдыхает в лицо:
— Любимая...
Глава 3. Работа зовёт
— Я, наверное, выпила слишком много валерьянки, такой длинный сон... — улыбается она и громко зевает. — Мне снилось, что я била своего брата.
Ира открывает глаза и всматривается в Анда.
— Всё такое реалистичное.
Он сводит к переносице брови, вмиг становясь каким-то диким, жёстким и опасным, и отстраняется.