И то так мерзко не ныло в затылке...
— Куда пошёл?
— Ты ведь стесняться будешь, — уверенно отзывается он, открывая её шкаф. — Или растеряешься, на море ведь не была ни разу. Посмотрю, что из твоих вещей в поездку взять.
— А ты мне хоть заплатишь за это? — Изида застывает в дверях. — А? И зачем оно, говоришь, нужно? Проблемы у тебя какие-то?
— Какие проблемы? Просто хочу сделать тебе приятное, — копается он в её вещах. — И да, о деньгах не беспокойся, конечно же за всё заплачу я.
Она потирает ладоши:
— Сколько?
— Сколько нужно будет. Вот это берём? — достаёт какое-то голубое, широкое, больше похожее на штору, платье. — По моему, в самый раз.
— Хочу двадцать тысяч! Нет, сорок!
— Как скажешь, — отзывается Кирилл, немного сбитый с толку. — Где чемодан твой?
— Потому что я ванну новую куплю... — расплывается Изида в улыбке. — Какой ещё чемодан? Ты держать-то меч умеешь?
И она кидает ему меч Глеба, чтобы он поймал за рукоять.
И Кирилл рефлекторно ловит, только вот затем под тяжестью меча резко наклоняется вниз.
— Эм... — спешит он взять себя в руки, выпрямляется и не без труда отставляет меч в сторону. — Меч то зачем? И вообще, тебе нельзя такие тяжести таскать, Ира! Побереги себя.
— Смотреть на это тошно... Возьми меч, как мужчина девушку, но одной рукой. Будь осторожен! Но молниеносен как зверь... Будь мудр, но не кроток! Ясно тебе?
— Если бы на нас кто и напал, я защитил бы тебя без оружия. Тем более без такого! Я умею драться, Ир.
— Что ж, Каруил... Докажи мне! Помнишь ведь, что я обучением занимаюсь, но такого я ещё никому не показывала!
И она нападает на него всем своим весом и заезжает кулаком по лицу.
— Давай! Дерись!
От неожиданности он пропускает удар и валится спиной на открытые дверцы шкафа.
И, ударяясь, теряет сознание.
Меч, недавно приставленный к стене, падает на него с глухим звуком.
— Люди добрые! — шипит Изида. — Таракан!
Она нависает над Каруилом, хмурясь, брыжжа на него слюной и потом.
— Помер? А я говорила, что море — это к большой беде...
Она приподнимает его и трясёт, словно тряпичную куклу.
— Мм, — он разлепляет веки. — Рара? Ой... Ира? Боже, ты... Я... Оступился, — поднимается он на ноги и трёт ушибленный затылок. — Всё в порядке. В школе я и от удара мячом в голову мог упасть. Но... это ничего. И... Я девушек не бью, если что. Не надо... проверять больше. Вот так, не надо.
— Живой!
Изида улыбается и прижимает его к себе.
— Каруил... Ты нравишься мне.
Он замирает в нерешительности, а затем обнимает в ответ, лицом зарываясь в её волосах.
— И ты мне нравишься... — и спустя небольшую паузу, тихо: — У тебя есть лёд?
— Есть печёнка куриная в этой, как её, морозилке...
Она отходит и садится на кровать.
— Ты бы так сказал, Каруил, что тебе телохранитель нужен в поездке, защищать. За хорошую плату я могу.
Он усмехается, думая, что она таким образом пытается сгладить неловкую ситуацию, и отходит на кухню.
— Шутница, мне нравится твой юмор.
Кирилл возвращается к ней, прижимая к голове пакет с печёнкой.
— Чемодан? — снова звучит его голос властно. — Утром выезжать. Ты рада?
— Нет не Рада! И не Рара! А это... ноут-то я беру с собой? Мне нужно говорить с одним... Одним.
— Бери... — отвечает Кирилл напряжённо. — А кто он, если не секрет?
— Чёрт, — отмахивается Изида.
— Зачем тогда... У тебя всё нормально? — присаживается он рядом.
— Нет...
С ним единственным всё время тянет на откровенность, что ж такое-то...
— Я на самом деле, как это по вашему будет? Тёмная Госпожа.
Кирилл едва не давится воздухом.
— В... прости... В постели? Знаешь, — странная улыбка, — для меня вот, например, это не проблема.
— В постели тоже, — усмехается она. — Я в теле Толстухи сейчас. Разве это нормально?
Кирилл окидывает её придирчивым взглядом.
— Если только тебе комфортно и не страдает здоровье... Ой, или ты... — он смущается и крепче прижимает подтаявший пакет к голове. — Если ты про постель, в этом даже что-то есть... госпожа.
Изида ухмыляется, решив оставить все объяснения про Эзенгард.
И запускает пальцы в его тёмные волосы.
— На колени...
Её глаза на долю мгновения вспыхивают синим.
Кирилл внутренне вздрагивает, сам не зная отчего. Хотя, нет, зная... Всё это, включая непонимание происходящего, его будоражит.
И он действительно опускается на колени, кладя к ногам её пакет с печенью.
***
Развлекалась Изида с Каруилом, который открылся для неё с совершенно новой стороны, до поздней ночи, к утру ей пришлось осознать, что такое самолёт, устроить три скандала и утешить своего мальчика, под глазом которого теперь свербит синяк.