Они с Алисой выходят в колючий ночной воздух. Псы далеко не разбегаются, над головой ярко сияют звёзды. Пока их не затмевает взорвавшийся алым салют.
— Красиво, — тянет Володя, глядя в небо.
— Да, — выдыхает Алиса, — но шумно... А можно собаку на руки взять?
— Зачем? — он снова приподнимает чёрную кустистую бровь.
— Чтобы пожалеть, — пожимает она плечами. — Вон того, чёрненького. Они ещё щенки, да?
— Нет, они плодятся. Типа дома не могла пожалеть? Обязательно это делать, когда пёс хочет посрать?
— Фу, — кривится она и спешно отступает от мопса. — Хочет? Откуда ты знаешь, что хочет?
— Они же сутки в клетке сидели, дура! Они мешаются, мать их запирает — так проще... А мне кажется, что их можно даже за собак не считать. Я вот хочу волкодава.
Алиса супится, глаза её начинают слезиться.
— Зачем обзываться?! И собак мучить! Я всё, — трёт глаза, что на морозе начинает пощипывать, — всё папе расскажу.
Володя едва заметно качает головой и достаёт из кармана пачку сигарет.
— Испугается твой отец и свалит как миленький на завтра.
Он закуривает.
— Чего испугается? — Алиса смотрит строго и пристально, так, что, казалось бы, он вот-вот и подавится дымом.
— Отойди подальше лучше... Она у меня хорошая, умная. Но странная, себе на уме. Это всех отпугивает. Карты, собачки, рыжие волосы. Она вообще к себе нечасто зовёт вот так, не такая... Понадеется сейчас, потом страдать будет.
Алиса отступает и замечает осторожно, напряжённым тоном:
— Курить вредно. Тебя твоя мама не накажет?
— Это же моё решение. Как она может меня наказать, если я сам несу ответственность за последствия.
— Ты несовершеннолетний, а значит пока — это её ответственность. Так мне говорит моя мама. А ты просто... Злой! — притопывает она ногой и отступает ещё, поближе притягивая к себе пса и начиная яростно гладить его по голове.
Пёс поскуливает и нечто горячее настолько, что вокруг этого образуется пар, образуется под хвостом.
— Сильнее наглаживай.
— Фу! — отбегает она в сторону. — Всё, с меня хватит, я ухожу домой, — разворачивается Алиса упрямо и направляется... куда-то.
— К себе? Не заблудишься? Город не такой уж и маленький.
Но Алиса продолжает идти, плотно сомкнув губы и демонстративно не отвечая Володе.
Он, выдохнув дым, догоняет её. Не хватало ещё малолетку потерять.
— Назад пошли. Что не так вообще? Я не обязан тебе улыбаться, Алиса.
— Но можно ведь не грубить? — заглядывает она ему в глаза. — И хотя бы спросить, можно ли закурить. Ты ведь рядом с девочкой стоишь. Может, я не хочу, чтобы дымом пахло? Может, мне неприятно? И собачек тебе не жалко, даже не погладил их со мной. Зачем тогда их выгуливать?
Он выпускает колечко дыма и выбрасывает сигарету в снег.
— Да когда я грубил? И что у тебя за представление о собаках вообще? По твоему их на улицу выносят, чтобы погладить?
— Ну... чтобы развлечь их. Чтобы они размяли лапки.
— Я тебе открою страшную тайну, но их выводят на улицу, чтобы они какали.
Алиса морщится и тяжело вздыхает. А затем внезапно берёт его за руку.
— Что ж, такова жизнь... — заключает она обречённо. — Идём домой?
Володя берёт её руки и греет их горячим дыханием, переводя взгляд на старенькую уже бежевую собачонку.
— Она ещё не закончила.
— Ладно, — у неё снова краснеют щёки, но Алиса надеется, что это можно списать на мороз. — Но больше не кури, пожалуйста.
— Ага.
Маринка же вместе с Артёмом как-то переместились на диван в гостиной.
— Она сказала, что общается с демонами через литнет и ей всегда нужен ноутбук...
Артём вздыхает, ложится на подушку и тянет Маринку к себе.
— Период у неё такой. Хотя, знаешь... — продолжает он шёпотом, — мне кажется иногда, что она и правда, ну... не Ирочка. Решишь, — говорит после небольшой, но эффектной паузы, — я просто пьян?
— Я в своей практике с таким сталкиваюсь впервые, если честно, уж слишком близкая и реалистичная эта мистика, если всё так, как она говорит, даже не знаю... Если она не твоя сестра, то что с твоей сестрой?
— Не знаю... Марин, а ты... а ты могла бы узнать? — приподнимается он на локте, чтобы лучше видеть её глаза.
— Попробовать можно, но ничего обещать не могу. Значит... придёшь ещё?
— Конечно, — удивляется он и спешит добавить: — Если ты, конечно, не против!
— И тебя не смущает ничего? Я люблю честность.
— Я пришёл на свидание, а за мной притопала странная сестра, возможно, не сестра и дочь... Это тебя должно смущать, какой я.