— Ты её не боишься? Все ожидали, что она убьёт тебя.
Анд с неожиданной нежностью убирает с её лица прядь волос.
— Не боюсь. Никогда не боялся. Может это её и задевает... Ты прости, если что не так было, Ир Челиаб. И, кажется... я должен тебя поцеловать.
— Стой, так скоро?
Ира ещё о стольком хотела бы его расспросить... Но успевает сказать лишь о самом важном:
— Как бухгалтер, я кое-что подсчитала, слушай, ваш казначей вас обкрадывает. Пожалуйста, заботься о Пёселе, он никак не связан с той вашей богиней. И ещё... Анд, это очень важно.
— Да? — настораживается он.
— Мойте руки перед едой! Пусть ваши лекари моют руки! Запомни, пожалуйста, что зло — в грязи!
Он смотрит на неё серьёзно и задумчиво, будто получил тайное знание, недоступное простым смертным, и кивает.
— Благодарю тебя.
Ира на мгновение поддаётся соблазну сказать ещё одну вещь:
— И, если судить по вашему небу, у вас всё схоже с нашим миром, это значит, что Земля — круглая. Понимаешь?
— Да, — отзывается он уже проще. — Я видел.
— Э? Как?
— Тень на луне. И в плаванье уходил пару раз... А вот, ты знала, что деревья умеют мстить? — тон его становится загадочным и приглушённым, Анд делится: — Никогда не руби берёзы. И ивы. Их особенно. Не люблю ивы.
Ира, оглушённая этим, кивает.
— Можешь... можешь поцеловать меня.
— Да...
И он накрывает её губы своими, когда вдали, где-то в лесу за ними, загорается колдовской костёр, и небо становится алым от зарева...
Глава 36. Пробуждение
Изиде снятся родные прерии вперемешку с серыми обледенелыми высотками. Алукерий с лицом Каруила, Глеб посреди её латников — улыбающийся до ушей. Анд, сидящий на троне рядом с ней.
Это уже совсем непозволительно!
— Ааа! — она вскрикивает, но крик глушит чей-то горячий, дурнопахнущий... рот.
Анд медленно отстраняется, внимательно рассматривает её, затаив дыхание, и понимает, что всё получилось.
И не выдерживает, прижимая её к земле:
— Продолжим на том, на чём остановились, госпожа?
Изида стискивает зубы, сверля его пронзительным взглядом уже невероятно ярких, синих глаз.
Баран окаянный! Чудовище лохматое! Какая уверенность перед лицом смерти!
— Яблан! — всё же не выдерживает она, как вдруг оглядывается. — О, Анд... Я всё ещё здесь?
Ирочкой ей сильно притворятся не пришлось, потому что та была в таком положении, что не для кого и дела особого не было — что она там из себя представляет вообще.
Но сейчас в этом есть смысл.
Только как бы состроить глаза овцы...
— Неужели, — она всхлипывает, — не получилось?
У Анда на лице появляется недоумение, в глазах недоверие. Руки по-прежнему крепко держат её за плечи.
— Госпожа? — он лихорадочно пытается придумать, как бы проверить наверняка и выпаливает: — Враги уже на границе, это должны быть вы!
— Какие ещё враги, увалень! — Изида от эмоций чувствует толчок, отзывающийся болью под рёбрами. Закрепляется связь с демоном, приливает сила, что распространяется вокруг синей дымкой, спадают цепи. — Ты до чего страну довёл, паразит?!
Голос её громом разрывает воздух на куски.
Но Анд смеётся почти счастливо.
— Я пошутил. Изида! — и на эмоциях, несмотря ни на что, заключает её в крепкие и тёплые объятия.
Всплеск силы спадает, после перехода она слишком слаба, чтобы управлять энергией Ада. Как была слаба и тогда, когда Анд сумел захватить её, утомлённую жестокими, нескончаемыми сражениями. Если бы не его руки, она могла бы упасть.
— Ты вернул меня? Не мог вынести такой власти, жалкий смерд?
Но он лишь крепче прижимает её к себе и молчит.
Она приподнимает бровь и открывает рот, выдвигая челюсть, что больше подходит её холодному острому лицу.
— Что, баран, ты убедил моих людей, что я стала женой твоей? Не верю, что кто-то поверил в эту чушь!
Он заглядывает ей в лицо и целует. Уверенно и властно, горячими руками проводя по её спине. И этим давая Изиде ответ.
— Ир Челиаб хорошо играла жену.
Изида отстраняется, насколько это возможно, морщась, и смачно плюёт ему в лицо.
— За это я отдам тебя коням! Несколько недель они будут пользоваться тобой, а потом ты попадёшь в темницу, чернь!
Он будто каменеет, запястьем стирает плевок со щеки и недобро щурится.
— На первый раз я прощаю тебе. Но, госпожа, стоит смириться, что теперь здесь всё иначе. И ты стала моей.
— Ты вернул меня, надеясь, на что? — она округляет глаза. — На то, что сдамся?
— Ты уже проиграла, а значит не можешь сдаться. Тебе остаётся принять всё как есть. И если на то пошло, ты... женщина, — говорит он с видом таким, будто сам это понял только что. — Тебе не хватает кротости.