Она протягивает ему крысу.
— Что за жёлтые стены? — от крысы он отворачивается.
— Не знаю, так говорят. А ещё там было чертовски холодно, я нигде так не мёрзла. И мужики какие-то хилые.
Она вздыхает забывшись. И переводит тему:
— Почему ты не берёшь её? Тебе нужны силы перед пытками.
Анд хрипло смеётся и ложится на свою лавку.
— Силы от дохлой крысы? Ступай, Изида, устал я.
Он говорит, а самому не хочется, чтобы она оставляла его одного. Коснуться бы её руки, поймать ещё один взгляд…
Освободиться…
— Подумай, я ещё зайду. В последний раз. Ты нравишься мне, — это звучит колкой насмешкой.
Она уходит, оставив крысу там, где он мог бы до неё дотянуться.
***
Перстни сверкают и переливаются на длинных узловатых пальцах, будто льдинки, что не тают из-за ледяной на вид кожи. Слишком бледной, обтягивающей кости. Но измождённым при этом Ирасуил не выглядит.
Высокий, угловатый, обладающий безупречной осанкой и острым взглядом таких же льдистых, как и камни на перстнях, глаз.
Брови чёрные, почти прямые, длинные, слегка уходящие вверх на концах. Профиль с горбинкой, добавляет жёсткости и без того лишённого мягкости лица. Скулы острые, запястья тонкие до хрупкости, одежда строгая: синий китель и чёрные штаны. По полу стучит тяжёлая, ничем не примечательная трость.
Он идёт на приём к Изиде так, словно прогуливается по дому доброго, уважаемого друга, в котором бывал часто. Хотя замка Изиды даже не видел вблизи.
Когда соседние земли горели и растекались красными реками под её мечом, Ирасуил лишь укреплял свои границы.
Магия… Шептались люди. Не иначе как магия защищала прекрасную и жестокую Литору.
Не без того…
Другие верили и верят, что Изида опасалась напада́ть на них.
Это… Ирасуил считает, что возможно, но маловероятно.
Он не из тех, кто будет судить о ней опираясь на то, что она — женщина.
Изида для него — воин. Она давно доказала, что отличается, как и от большинства дурных деревенских девок и тех, кто нацепил на себя латы и возомнил выше мужчин, так и от таких воинов, которых, увы большинство. И при этом, почему-то, никто не осуждает этих мужчин за то, что они — ничтожества. Но будь среди них девка, все бы кричали, что ничтожна она из-за этого…
В общем, Ирасуил не верит, что Изида просто страшится его. Что не хватает ей силы и стойкости.
И это уже настораживает его.
Но есть многие люди, которые верят — Ирасуил расчётлив и умён. И потому Литора всё ещё процветает. И даже если страшится чего-то он, то найдёт решение. И пойдёт до конца.
И это так.
Он хотел и выстроил всё так, чтобы земли его лишь крепли из-за падения соседей, и в конце только Литора и Эзенгард остались равными и сильнейшими соперниками друг другу.
До цели оставалось немного. Литора росла, налаживала связи с теми, кто полезен ей, тянула щупальца к Эзенгарду. Выслеживая, незаметно выпивая соки, собирая под крыло своё врагов Изиды…
Пока не появился Анд со своими псами! Пока не опалило пламя войны его и невидимые щупальца Литоры.
И люди стали бояться, опасаться войны, которой никто не ожидал.
Но…
Не вышла же Изида и правда за того варвара?
Нет, Ирасуил не верит в это.
Он идёт по залу, не обращая внимания ни на кого.
А на него косятся враждебно, подозрительно.
Зато за ним следует его свита. А у замка ждут его воины. И много их осталось за вратами.
Но Ирасуил явился с миром.
Он останавливается у входа в большой зал, Изиде уже наверняка сообщили о его визите, наверняка она уже ждёт.
Он собирается с мыслями, прежде чем войти, ему требуется лишь пара секунд.
В чёрных коротких волосах блестит редкая седина. Свет факелов мерцает на стенах. Губы обветрены и кривятся в кривой, едва заметной усмешке.
А на плечо его ложится молодая, женская, узкая ладонь.
— Господин?
Он искоса смотрит на свою ведьму. Она в мантии, что похожа больше на многослойное тряпьё или перья. Лицо её скрыто под капюшоном, но волосы, серые от седины, волнами спускаются с плеч.
— Я уверен в своём решении, Миррала, — смахивает он с себя её руку, и перед ним распахивают дверь.
Глава 38. Ира-Пихарь (Ира-Суил)
Изида прижимает Алукерия к стене, душит и пытается убить взглядом.
— Мне нужна вся твоя сила, демон! Как всё это, не вовремя, бляхя-муха.
Она принарядилась к приходу незваного гостя в своём стиле. Только теперь длинные прямые волосы распущены, а лоб стягивает серебряный обруч, украшенный камнями.