Изида продолжает заговаривать ему зубы.
— Там есть огромный котёл, который греет воду, и она распространяется по всему городу... по трубам. И даже у смердов есть эта роскошь.
Он слушает её с удивлением, подливает себе вина, подсаживается ближе.
— И великая Изида бывала там, и не пыталась завоевать те земли?
— У Великой Изиды есть план... Но я не могу делиться подобными знаниями... здесь.
Синие глаза её мерцают.
Он понимает всё быстро, допивает вино, красная струйка которого стекает по его острому подбородку, и отставляет кубок.
— Мы можем отойти куда-нибудь, где нам не помешают.
— Конечно.
Изида ведёт его в свою спальню.
Ледяные глаза его блестят. Но несмотря на свои мысли и предвкушение, Ирасуил выглядит напряжённым.
— Я очень хорошо провёл время здесь. И убедился, что мы можем стать добрыми друзьями. Надеюсь, вы чувствуете то же, что и я.
— Эта дружба... внезапна. А тебя не смущает, что я собираюсь захватить земли за морем? Слышала, у вас мирный договор...
Она проходит в спальню, заглядывает в окно и усмехается.
— Муж всё ещё на охоте...
К чему такое замечание? Замирает Ирасуил у двери. И улыбается коварно и холодно, решив, что в своих ожиданиях не обманулся.
Он ослабевает воротник рубашки и скользит по фигуре Изиды голодным взглядом, уже представляя, как будет касаться её.
— Меня не смущает ничего... госпожа.
Изида устраивается на кровати, спиной к нему.
— Помоги с корсетом.
— Конечно... — отзывается он едва слышно, и жёсткие прохладные пальцы его путаются в шнуровке.
Он начинает развязывать корсет, как вдруг раздаётся стук в дверь и тихий голос одной из его служанок:
— Господин...
Ирасуил раздражённо усмехается
— Меня, видимо, боятся оставлять с вами наедине, их можно понять, бедняжек. Я сейчас, Изида, я мигом. Прикажу не мешать нам.
Изида хватает его за запястье обернувшись.
— Принеси мне её сердце, — произносит она с улыбкой.
И он учтивым кивком выражает своё согласие.
Выходит к служанке Ирасуил в настроении мрачном.
— Как посмела? Что тут делаешь, разве ты не должна была быть... — он осекается, заметив на синем закрытом платье девки брызги крови, да её растрёпанные косы.
— Господин, — шепчет она, всё ещё задыхаясь от спешки, — ваш отряд разбили, тот, что к западу от стен Эзенгарда.
Ирасуил бросает взгляд на дверь, отступает и спешит уйти, надеясь сделать это незаметно и без проблем.
Изида убирает пальцы с кинжала на бедре, ждёт меньше минуты и спешно выходит из спальни, поняв, что Ирасуил не вернётся.
Медлить уже нельзя, и она отдаёт приказ преследовать Ирасуила и его людей.
Он уже выходит из замка, через вход для прислуги, хотя минус в этом есть — его и увязавшуюся за ним девку замечает куча народа.
Но, к счастью, мирного.
Ирасуил не возвращается к своим людям, решив, что для них будет честью сложить головы ради него.
Пусть бьются, а он под этим прикрытием осторожно покинет опасное место и как-нибудь да доберётся до Литоры один.
И начнёт готовиться к войне, которую не вышло избежать.
***
Сражение длится сутки, Изида с удовольствием меняет платье на кожаный костюм и остаётся со своими воинами до последнего убитого врага.
За Ирасуилом погоня, положение Эзенгарда слишком хрупкое, чтобы она могла присоединиться к ней.
А жаль.
Война так война.
Всё сражение в её голове лишь звенела сталь, но когда она вернулась в замок, на неё накатила мерзкая тревога.
Она не планировала держать Анда без еды в темнице так долго, хотела развлечься с ним, но, возможно, уже не успеет.
Её давний враг, ужасно упёртый баран, который лишь каким-то чудом смог противостоять ей на протяжении стольких лет.
Она много думала о нём, будучи заточённой в тело челябинской толстухи. Зачем-то сравнивала его со всеми теми мужчинами, что встречались на её пути в заснеженных землях.
Если бы она не попала в другой мир, — а демон сказал, что это был именно другой мир! — убила бы Анда на месте.
Какие тут могут быть сомнения?
Насадить голову врага на пику — и дело с концом.
Но после того как он вернул её... После того, что сказал...
— Мерзкое чувство, — Изида плюётся и всё же спускается в темницу.
Война с Литорой — не шутки, может быть, удастся списать смерть Анда на происки Ирасуила.
Но даже поверив в это, её могут обвинить и взбунтоваться!
— Бараний желудок! Ты жив?
От неё пахнет кровью, своей и чужой. Но в основном чужой.
Анд дышит тяжело и реагирует не сразу, будто ему требуется время для того, чтобы вынырнуть из глубокого тёмного сна.