Он не договорил, как начальник закричал: «Где ты болтаешься? Приезжай сюда!»
— Сейчас, выезжаю.
— Значит, ты на Сакко и Ванцетти, — улыбнулся мужчина.
— Мне с утра надо быть в конторе.
— Кем работаешь?
— Мастером, в ЖКО.
А тут вышла Татьяна.
— Я беру вас. Когда рассчитаетесь?
— Через две недели буду у вас.
Она испарилась.
— Как устроишься, я рассчитаюсь. Сядешь на мое место. Здесь писать надо иносказательно, как в баснях Крылова, — сказал веселый мужчина.
— Почему так?
— Наш завод секретный, и потому нельзя писать слова «Волгоград», «Сталинград», «река Волга», словом, нельзя делать привязку к местности.
Услыхав слово «секретный», напугался, но виду не подал. Другой мужчина, моложе, добавил:
— Еще пройдешь через первый отдел: не спала ли твоя бабка с Керенским?
Петров не знал, что такое первый отдел, но понял: нехороший, и не растерявшись, пошутил:
— С Керенским бабка не спала, а если и спала, то с Колчаком. Я из Сибири.
— Неважно, — продолжал мужчина, — здесь всех, кто на завод устраивается, проверяют.
Коля, сраженный, поплелся на остановку. «Да ведь я на секретный завод устраиваюсь! Не возьмут. Спросят: «Судимый?» Как быть? А так хочется в редакции поработать! А если ответить: «Несудимый!» Узнают. Но парень сказал, что проверят, не спала ли бабка с Керенским? Значит, будут проверять родственников? Проверят отца — а он работал начальником милиции, — и меня не сильно будут трясти. Живой отец в ТОЙ зоне не помог, а вдруг мертвый в ЭТОЙ поможет?»
Петров подал на расчет, отправил литературоведу письмо и быстро получил ответ. На майские праздники Олег Викентьевич срочно приглашал в Москву.
Тенин встретил трезвым, на этот раз пожал руку крепче, и сразу:
— Зря устраиваешься в редакцию. Пора переезжать в столицу. Техникум закончил, Волгоград ничем не держит. В Москве войдешь в литературный круг, и я тебе помогу.
Сели в кресла.
— Олег Викентьевич, где я пропишусь в Москве и где буду жить? Ведь я с женой и дочерью.
— Я пропишу тебя в Московской области, а работать поступишь в Москве. Кем? В многотиражную газету корреспондентом. Но это будет Москва, а не Волгоград. Жилье найдем. Снимешь дом, я помогу, и жена с дочкой приедут. Жена дворником в ЖЭК устроится и быстро получит квартиру. Да и ты в ЖЭК поначалу ради квартиры можешь пойти. Вот это мы и обсудим.
Коля молчал. Не хочется бросать Волгоград, там квартира. И отказался.
— Зря!
— Не зря! У меня на переезд и денег-то нет.
— Дебаты продолжим позже, а сейчас надо выпить.
— Пить не будем. В прошлый раз ваша жена разбомбила меня, сказав, будто я вас спаиваю. И в этот раз придет…
— На праздники ее не будет. Она на даче…
— Как с моими рассказами? Пристроили хоть один?
— Пока нет. Ты же не хочешь переехать в Москву. Будешь жить здесь, и будешь вхож в редакции и дело сдвинется. Давай, сходим в магазин.
— Хорошо, только одну бутылку в честь моего приезда.
Но одной оказалось мало.
— Все, Олег Викентьевич, хватит. У меня с деньгами туго.
Тенин прошелся по комнате и остановился возле книжных полок.
— Бери еще две бутылки и выбирай две любые книги. Кроме собраний сочинений, чтоб не разбивать.
И он соблазнился книгами. Разглядывал корешки и не знал, какие выбрать.
— Выберешь потом, а сейчас дуй в магазин.
Тенин расколол Колю, и они загудели. Но пил он мало, больше на книги глазел.
К ночи Тенин свалился и захрапел, и он подошел к полкам. «Какие взять?» Нравились многие. Выбирал долго, но сон поборол.
Утром, опохмелившись, вновь чудили по телефону, обзванивая писателей и соблазняя их огненной.
Тенин, сняв трубку, сказал:
— Надо бы твою жену с праздником поздравить.
И он передал по телефону телеграмму:
«ПОЗДРАВЛЯЮ ПРАЗДНИКОМ НИКОЛАЙ ВЕРА НАДЕЖДА ЛЮБОВЬ».
— Зачем вы, Олег Викентьевич?
— Пусть поволнуется!
«Так вот почему он часто мне шлет телеграммы! Вечером напьется, снимет трубку, передаст телеграмму, а на другой день я лечу его опохмелять!»
Они гудели три дня, и Коля пропил все деньги. Тенин был должен Петрову десять книг, любых — на выбор! «Как же я повезу их? Придется просить сумку».
В день отъезда пришла жена Тенина, и он протрезвел. Они вполголоса долго разговаривали в комнате. Но вот Тенин вышел, и Коля напомнил о книгах. Олег Викентьевич развел руками.
— Она не разрешит.
— Что, и на работу не пойдет?
— Пойдет.
«Так. Поезд отходит после обеда, а Фаина Антоновна будет сидеть до тех пор, пока я не уйду. Что делать?»