Таким образом, династическая распря, как кажется, вспыхнула из-за альковных секретов кастильского двора: кто был отцом ребенка, родившегося в 1462 году, — король или его фаворит? В том, что королева вела фривольную жизнь, никто не сомневался; ей приписывали множество любовных приключений, утверждая, что на ее счету есть по меньшей мере два незаконнорожденных ребенка, не считая Бельтранехи. То, что она питала слабость к Бертрану де ла Куэве, возможно, но уже не так очевидно. Однако враги Энрике IV взяли на вооружение и другой аргумент: в любом случае Хуана не могла быть дочерью короля, поскольку тот был импотентом! Что послужило причиной такого утверждения? Грегорио Мараньон (медик, интересовавшийся историей и ее тайнами) внимательнейшим образом изучал документы современников короля, но так и не пришел к окончательному заключению. Энрике IV, как кажется, не был уличен в мужском бессилии: во время процедуры расторжения первого брака (кстати, так и не получившего «завершения») некоторые женщины заявляли о своих любовных связях с королем. Тогда эксперты пришли к другому заключению: король оказался жертвой сглаза — он был бессилен в отношениях с королевой, что не мешало ему, однако, вступать в отношения с другими женщинами... «Архиепископ [Толедский, Каррильо] и его партия заявляли о мужском бессилии короля в то время, когда того окружали любовницы; и, путем невероятного процесса во всех государствах, они объявили, что его дочь Хуана — это плод прелюбодеяния, незаконнорожденная дочь, не имеющая права на власть», — воздал дань этому ученому спору остроумный Вольтер. Заметим, сам Энрике IV всегда утверждал, что принцесса Хуана — его законная дочь, даже когда он был вынужден лишить ее наследства, уступая давлению со стороны заговорщиков из числа знати. Такое малодушное поведение вероятно было продиктовано слабостью и одновременно расчетом: правитель думал выиграть время, надеясь на то, что дело уладит будущий брак между его сводным братом Альфонсом и Хуаной, права которой в подобном случае оказались бы ущемленными лишь внешне.
Согласие между королем и его врагами царило не более полугода. Знать вознамерилась свергнуть Энрике с престола, заменив его Альфонсом. Именно так они поступили 5 июня 1465 года в Авиле в ходе гротескной церемонии — авальского фарса: у куклы, изображавшей Энрике IV, отобрали символы королевской власти — корону, меч и скипетр, — после чего пинком ноги сбросили на землю. Не теряя времени, мятежники объявили королем одиннадцатилетнего Альфонса. Правда, через три года, 5 июля 1468 года, сей марионеточный правитель неожиданно скончался. Тогда мятежники обратили свои помыслы к его сестре, будущей Изабелле Католичке. Последняя — в ту пору ей было семнадцать лет — дала вовлечь себя в игру, но лишь до известной степени. Сначала она отказалась публично заявить, известно ли ей, кто был настоящим отцом Хуаны — король или его фаворит Бертран де ла Куэва. Чтобы удалить из игры крестницу, внезапно ставшую соперницей, Изабелла выдвинула другой аргумент: второй брак Энрике IV не имеет законной силы. В самом деле, Хуана Португальская была двоюродной сестрой короля; последний, прежде чем жениться на ней, должен был получить разрешение на брак между кровными родственниками. Поскольку король пренебрег этим шагом, дети, рожденные в браке, должны были считаться незаконными: они не имели никакого права на трон. Официально Изабелла всегда придерживалась именно такой позиции — искусный ход, позволивший ей не выражать своего мнения по щекотливым вопросам (мужское бессилие Энрике IV и его супружеские неприятности). Если признать второй брак короля действительным, то Хуана, пусть даже и настоящая дочь Энрике IV, на будет считаться законнорожденным ребенком и покинет список претендентов на трон.