Возможно, правда, как утверждал Макфарлейн, Марк Брюнель обладал большей силой оригинального изобретения. Сила его сына заключалась, скорее, в воображении, которое позволяло подхватывать и объединять идеи новыми способами, чтобы они позолотились тем великолепием, которое должно было стать отличительной чертой всего, чего он добился. Его характер был столь же сложен, сколь прост был его отец. Он остро осознавал себя и, как мы увидим, в частной жизни сильно отличался от того холодного, гордого и самоуверенного инженера, которого он с таким совершенством изображал на публичной сцене. В нем не было наивной веры отца в природную доброту окружающих. Как свидетельствует его дневник, еще в юности он привык оценивать характеры своих товарищей с проницательностью, которая редко давала осечку. Лишь однажды в жизни эта проницательность подвела его, что привело к самым плачевным последствиям. Стоило человеку пройти его строгую оценку, и он находил в младшем Брунеле самого преданного и сердечного друга, но горе тому, кто не сдавался. Он обнаруживал в себе силу иронической инвективы, которую отец никогда не мог вызвать, но которой сын владел в совершенстве. Ведь если Марк мог лишь вызывать симпатию, то его сын внушал благоговение, а сила его личности была оружием, способным устрашить так же сильно, как и очаровать.
В наши дни стало модным не восхвалять знаменитых людей, а принижать их. Биографы усердно ищут любую щель в броне своего предмета, которая может вызвать споры и тем самым стимулировать продажи их работ. Однако, помимо коммерческих соображений, в природе маленьких людей всегда было стремление очернить тех, кому они завидуют, и по этой причине Изамбард Брюнель никогда не испытывал недостатка в недоброжелателях. Часто говорили, что он был эксгибиционистом среди инженеров, чьи грандиозные планы были задуманы исключительно из желания удовлетворить собственное тщеславие. Утверждалось также, что иногда он присваивал себе все заслуги за работы, которые во многом принадлежали другим. Однако чем тщательнее изучаются записи о его карьере, тем более необоснованными становятся эти обвинения; более того, в отношении второго обвинения правильнее было бы сказать, что верно обратное.
Великий человек достигает известности благодаря своей способности жить более полно и интенсивно, чем его собратья, и при этом его недостатки, как и достоинства, становятся более очевидными, вследствие чего он часто становится легкой мишенью для своих врагов. Величие заключается не в свободе от недостатков, а в способности преодолевать их и овладевать ими. Ключ к этому мастерству - самопознание, и в ранние годы юного Брюнеля его записи в личном дневнике свидетельствуют о его осознании собственной слабости. Он пишет: "Мое самомнение и любовь к славе, или, скорее, к одобрению, соперничают друг с другом в том, кто будет управлять мной. Последняя настолько сильна, что даже темной ночью, возвращаясь домой, когда я проезжаю мимо какого-нибудь незнакомого человека, который, возможно, даже не смотрит на меня, я ловлю себя на том, что пытаюсь выглядеть большим на своем маленьком пони". И снова: "Я часто делаю самые глупые, бесполезные вещи, чтобы показаться выгодным перед теми, кто мне безразличен". Зная об этой слабости, он научился защищаться от нее в дальнейшей жизни. Гордость осталась, но все, что подсказывало воображение и побуждала гордость, он никогда не начинал и не разглашал другим, пока каждая деталь не подвергалась холодной, критической проверке опытного техника, которым он вскоре стал. Таким образом, разум, умеривший воображение, и страницы тщательных расчетов решали, стоит ли продолжать или отказаться от первого вдохновенного эскиза. Если проект проваливался, то, как правило, потому, что он переоценивал возможности своих товарищей и технического оснащения своего времени для реализации задуманного. Человек высочайшего мужества, если он ошибался, то первым признавал это, и никогда не обязывал других подвергаться опасности, на которую не пошел бы сам. На последний и самый большой риск он поставил и жизнь, и состояние.