Это разногласие, произошедшее в апреле 1855 года, ознаменовало начало конца. С этого момента Брюнель столкнется с неумолимо нарастающим потоком проблем, против которых он будет бороться так же доблестно, как Кухулин в борьбе с морем. Стали очевидны глубокие перемены в доселе теплых отношениях между Брюнелем и Расселом. Они характеризовались несерьезностью, намеренным отказом от сотрудничества со стороны Рассела и растущим нетерпением со стороны Брюнеля. Очевидно, что ревность Рассела, до сих пор тщательно скрываемая, теперь вылилась в активную и ожесточенную вражду. Однако политика отказа от сотрудничества, которая заставила Рассела пренебречь контрактом на строительство большого корабля, была продиктована не только личной неприязнью. Тон переписки Брюнеля в течение нескольких следующих роковых месяцев говорит о том, что он считал поведение Скотта Рассела необъяснимо глупым. Если бы мы были на его месте, мы могли бы так же заблуждаться, поскольку тот факт, что это был первый шаг в хитроумном плане уклонения от обязательств , которые становились неудобными, ни в коем случае не был очевиден; если бы это было так, то план должен был бы провалиться.
Первый намек на то, что не все в порядке, содержится в письме Брюнеля Расселу от 24 апреля, в котором он пишет: "Меня начинает беспокоить состояние вашего контракта - прошло уже четыре месяца, а я не могу сказать, что даже проекты завершены или достаточно проработаны, чтобы оправдать продолжение работ - у нас будут проблемы". 8 мая он снова пишет о фотографиях корабля, которые Рассела попросили предоставить: Директора постоянно просят их у меня, а я могу только глупо отвечать, что это не моя вина. Мы с вами готовы злоупотреблять правительственными учреждениями - похоже, мы сами либо бессильны, либо нерадивы".
Пока что тон, хотя и раздраженный, остается сердечным, а формулировки писем свидетельствуют об усилиях, которые Брюнель прилагал, чтобы сохранить дружеские отношения и чувство совместной ответственности. Но теперь тон меняется, а для Рассела прежний восторженный стиль обращения, который он в последний раз демонстрировал в марте в любопытном письме, которое уже цитировалось, сменяется формальными "Dear Sir" и "Your Obedient Servant". На следующий день после письма о фотографиях Брюнель пишет: "Ваш ответ сегодня утром на мой длинный список жалоб - восхитительный образец ответа заместителя секретаря в Палате представителей на ходатайство члена Палаты - не удовлетворяет ни одной искренней потребности в информации и гарантии исправления ситуации". Далее он жалуется на некоторые индикаторные карты с лопастных двигателей, которые ему прислал Рассел... Мне не нужны лучшие индикаторы, чем обычные..... Те, что были сделаны по этому случаю и против которых я возражал, были абсурдны - как попытки писать двухлетнего ребенка, - и я ставлю себе в заслугу, что не возмутился оскорблением, когда мне показали их в качестве индикаторных карт".
В мае на верфи Рассела вспыхнул пожар. Брюнель написал Йейтсу, посоветовав ему застраховать корабль, и отправил Расселу дружескую записку, в которой предложил в будущем назначать сторожей: "Я очень верю в профессиональных полицейских, несмотря на Панча, но, возможно, вы считаете, что людям это может не понравиться". В июле, в письме к Блейку, он написал по поводу управляемого запуска: "Мистер Р. наконец-то согласился с моим мнением, что, coûte que coûte, следует рассматривать только то, что безопаснее и надежнее всего". Но вскоре стало очевидно, что согласие "мистера Р." было всего лишь напускным; кроме того, ситуация стремительно менялась от плохого к худшему.
12 августа Брюнель отправил Скотту Расселу частное письмо из Хаверфордвеста, куда он отправился, чтобы проконтролировать строительство угольных причалов для большого корабля в Милфорд-Хейвене. В нем он указывал на серьезность ситуации. Из общей суммы контракта оставалось выплатить всего 65 000 фунтов стерлингов, а корабль был далеко позади, и еще предстояло возвести 4500 тонн железных конструкций.