На протяжении всей своей карьеры два величайших инженера того времени почти постоянно противостояли друг другу на публике, но ни один из них не позволил этому ни в малейшей степени повлиять на их долгую и нерушимую дружбу. "Очень приятно, - писал Брюнель после вечера, проведенного со Стивенсоном в мае 1846 года, - посреди наших непрекращающихся личных профессиональных споров, доведенных до крайнего предела честного противостояния, встретиться с ним на совершенно дружеской ноге и обсудить инженерные вопросы". Когда Стефенсону понадобилась его поддержка и совет во время спуска первой огромной трубы моста Britannia Bridge через реку Менай, Брюнель отменил все свои дела и поспешил на север, чтобы быть рядом с другом. Теперь, будучи печальным и одиноким вдовцом, страдающим от нехватки здоровья, великий современник Брюнеля сполна вернул этот долг, часто навещая "Миллуолл" и отправляя ободряющие письма, когда сам был слишком болен, чтобы делать это. Хотя образование и богатство придали Роберту Стивенсону лоск, которого так не хватало его отцу, он никогда не терял тех качеств проницательной оценки и прямой речи, которые были присущи ему от рождения. Ему хватило одного визита в "Миллуолл", чтобы оценить по достоинству приспешника Рассела, Диксона. "Мне очень не нравится его лицо", - писал он потом Брюнелю. Я чувствовал, что считаю своим долгом отнестись к его предложениям безразлично".
О степени пренебрежения Рассела своим контрактом говорит тот факт, что, несмотря на все трудности и обструкционизм в Миллуолле, работа над корпусом великого корабля шла фактически быстрее, чем раньше. В конце июня 1857 года Брюнель мог сообщить, что, за исключением кормовой стойки, винта и винтового вала, корабль готов к спуску на воду и что эти работы будут закончены через месяц. Однако, к сожалению, подготовка к спуску на воду была далека от завершения. Из-за противодействия Рассела и тактики проволочек, а также затянувшегося спора о собственности, только в январе 1857 года контракт на спуск на воду и люльки был передан Томасу Тредуэллу, железнодорожному подрядчику из Лондона и Глостера. Когда стало ясно, что строительство спусковых путей не может быть завершено к истечению оговоренного компанией срока аренды, Брюнель написал Йейтсу письмо с просьбой договориться о продлении срока. Из ответа Йейтса ясно, что, хотя Расселу было выгодно, чтобы корабль оставался в Миллуолле, его залогодержатели и кредиторы уже давно пришли к выводу, что это им точно не выгодно и что чем скорее они увидят корму корабля, тем лучше. Мистер Фрешфилд и я, - писал измученный секретарь,
Сегодня в течение нескольких часов мы обсуждали с господами Мартином и Стивенсом вопрос о том, чтобы продолжать занимать помещения и завод в Миллуолле. Максимум, к чему мы пришли, - это то, что мы должны неумолимо сдаться 15 октября, причем денежные условия еще не согласованы. При таком раскладе спуск корабля на воду должен состояться не позднее 5 октября, а поскольку промежуток времени составляет всего шесть недель, нельзя терять ни одного часа. Чувства директоров настолько сильны в этом вопросе, что ничто, кроме непредвиденной беды, не должно помешать этому.
Пять дней спустя Йейтс снова написал в отчаянии. Теперь, когда несчастная компания оказалась в их власти, у Мартина и Стивенса появилась возможность переломить ситуацию:
После долгих трудностей было достигнуто соглашение с компанией Martin's об использовании верфи с 12 августа по 10 октября 1857 года за 2500 фунтов стерлингов. Удерживать верфь дольше невозможно. Запускайте 5 октября, иначе мы окажемся в руках филистимлян.
Но никакие требования не могли сдвинуть с места эту огромную массу инертного металла, которая возвышалась над берегом Темзы и которую общественность окрестила Грейт-Истерн. Это мог сделать только Брюнель, а он не был готов. В начале сентября он предупредил Йейтса, что, возможно, не будет готов к 5 октября, и тот ответил: