Пока Брюнель ожидал прибытия новых прессов, на него обрушился такой поток писем от энтузиастов-любителей с предложениями помощи и советов, что в целях самозащиты ему пришлось составить специальное стандартное письмо в ответ. Некий мистер Томас Райт ярко предложил, чтобы отряд из 500 солдат ходил по палубе в два счета под музыку барабана и фифы (чтобы они шли в ногу). Он был уверен, что созданной таким образом вибрации будет вполне достаточно для поддержания движения корабля. Преподобный Флуд Пейдж из пасторали Вулпит, Саффолк, предложил вырыть траншею до носа корабля и затем столкнуть его в нее с кормы, а "Некий беркширский инкумбент" выступил за то, чтобы скатить корабль в реку на пушечных ядрах, и попросил пропуск на Напирскую верфь, чтобы привести свой план в исполнение. Но, пожалуй, самая живая идея исходила от некоего мистера Парсонса, который всерьез советовал Брюнелю превратить концы спусковых люлек в мишени и стрелять по ним из мортир. Утешает напоминание о том, что сумасшедший край - это выносливый многолетник, а не феномен, свойственный нашему времени и эпохе. Некоторых из этих инженеров-любителей не заставило замолчать стандартное письмо с благодарностью; они приняли его за исключение и написали снова. Одним из самых настойчивых был мистер Торнтон, которого осенила идея, настолько блестящая, что он не решался изложить ее на бумаге. В конце концов Брюнелю пришлось написать ему: "Я с трудом могу представить себе умнейшего человека в мире, который, не будучи знаком со всеми деталями, предложил бы что-нибудь полезное. Тем не менее, я с большим вниманием отнесусь ко всему, что вы скажете, особенно если вы расскажете мне, в чем заключается трудность, которую вы предполагаете". Это заставило мистера Торнтона замолчать.
В то время как половина чудаков в Англии изводила Брунеля своими идиотскими идеями, пресса, еще недавно превозносившая великий корабль в столь экстравагантных выражениях, теперь насмехалась над его создателем, как когда-то насмехалась над его отцом. Из пыльных папок выгребались даже залежалые шутки мертвого прошлого. Почему крупные компании верят в мистера Брюнеля?
Потому ли, что он действительно великий инженер? Если великая инженерия заключается в создании огромных монументов глупости за огромные деньги для акционеров, то мистер Брюнель, несомненно, величайший из инженеров. Его и его отца великая работа - туннель под Темзой, на который наши дяди и тети смотрели как на восьмое чудо света. Сколько средств, труда и крови было потрачено на создание этого самого грандиозного и бесполезного из "отверстий"! И с какой целью? Чтобы добавить еще один шиллинг отдыхающим и дать приют нескольким десяткам продавцов треша.
Герой Миллуолла", - писал Punch, - "по вечерам можно наблюдать, как он с надеждой смотрит на Левиафана, произнося, как еще один Галилей, "E pur si muove"". "Можете ли вы вытащить Левиафана с помощью крючка?" - цитирует Morning Advertiser. Только "Инженер" упрекнул насмешников, отметив, что: "Храбрый человек, борющийся с трудностями, по мнению древних, был зрелищем, на которое любили смотреть боги".
В одном Брюнель никогда не сомневался на протяжении всех этих томительных недель испытаний, разочарований и злословия - в своей способности спустить корабль на воду, несмотря на все препятствия, с которыми он сталкивался. Для него это был просто вопрос практического применения доктрины, которую он когда-то проповедовал капитану Клакстону в Дандруме: "Придерживаться одной точки атаки, как бы она ни была защищена, и если силы, подвезенные первыми, недостаточны, подвозить в десять раз больше; но никогда не пытаться вернуться к другой в надежде найти ее легче". Итак, пока любители и чудаки излагали свои теории, а пессимисты продолжали качать головой или насмехаться над ним, сбор дополнительных гидравлических прессов из различных источников продолжался, пока к концу года в Миллуолле не было собрано не менее восемнадцати, девять на носу и девять на корме, с общей тягой в 4500 тонн. В их число входил и большой пресс с 20-дюймовым цилиндром, который использовался для подъема труб моста Britannia. Наконец-то Брюнель получил в свое распоряжение все необходимые инструменты, и когда во вторник, 4 января 1858 года, он снова занял свое место на платформе управления и впервые дал сигнал к началу работы своей новой концентрации сил, результат не вызывал сомнений. Только жестокая погода мешала и замедляла ход работ. Днем густые туманы приостанавливали операции, потому что сигналы не были видны, а координация действий различных банд становилась невозможной. В течение долгих, горьких ночей набережная Миллуолла представляла собой жуткое зрелище. Казалось, что здесь расположилась целая армия - так многочисленны были костры, отгонявшие мороз от прессов и насосов, а сквозь завесу дыма и огненного тумана на реке, словно чудовищный феникс, задумчиво глядящий на свое гнездо, вырисовывались темные очертания огромного корабля. Несмотря на эти меры предосторожности, часто приходилось тратить часы на оттаивание замерзших труб и насосов, прежде чем можно было приступить к работе. Но несмотря на туман, мороз или дождь, Брюнель настаивал на том, чтобы лично наблюдать за ходом работ. Без его присутствия нельзя было сделать ни шагу, а когда корабль стал приближаться к концу пути, он стал проводить дни и ночи вместе на верфи, как это было в октябре прошлого года.