Что же было источником его неиссякаемой энергии? Непоколебимая уверенность в собственных силах - да, но на что они были направлены? На зарабатывание денег? На удовлетворение честолюбия и заслужить аплодисменты публики? Или же это был какой-то высокий религиозный или философский мотив? Если бы мы могли с уверенностью ответить на этот вопрос, то разгадали бы глубокую тайну истоков человеческих поступков. Пока же мы можем лишь строить догадки, поочередно взвешивая возможные мотивы.
Из предыдущих глав наименее проницательные читатели поймут, что инстинкт зарабатывания денег в Брунеле не был силен. Когда он был на пике своей славы, он, несомненно, зарабатывал гораздо больше, чем инженеры поколения его отца. Об этом говорят масштабы его заведения на Дюк-стрит и роскошь, которой он одаривал свою жену. Однако это богатство было в значительной степени случайным и случайным. Как и его братья-инженеры, деньги пришли к нему благодаря удачным инвестициям, а не профессиональным наградам. Инженеры, возможно, и посеяли золотые семена, но сами они не собрали огромных частных состояний, которые были накоплены в ту эпоху.
Когда в апреле 1836 года судьба Брунеля пошла в гору, он записал в своем дневнике:
Однако одно не так: вся эта могучая пресса приносит мне лишь малую прибыль - я не зарабатываю деньги. Я заработал больше на своих акциях Great Western, чем на всей своей профессиональной деятельности.
На протяжении всей своей жизни он придерживался принципа инвестировать в свои собственные проекты и таким образом разделять их финансовые риски с другими. В данном случае его инвестиции оказались удачными, но, как показывает финансовый провал многих его проектов, его потери часто были тяжелыми, и не раз мы можем предположить, что он проплывал неловко близко к финансовым скалам. Например, в марте 1852 года он упоминает о финансовых трудностях в письме Чарльзу Сондерсу "по самому неприятному из всех вопросов - деньгам", в котором он просит перечислить на его счет 2550 фунтов стерлингов за работу над новым вокзалом Паддингтон. Он объяснил, что в эту сумму входит его собственная оплата гонорара Уайатта за помощь, и указал, что если бы Great Western сами вызвали архитектора, как это сделали London & Birmingham на Юстон-сквер, то Паддингтон мог бы обойтись им в дополнительные 20 000 или 30 000 фунтов стерлингов. Вскоре после этого он поставил большую часть своих запасов на самую неудачную спекуляцию из всех - свой большой корабль. Таким образом, с точки зрения зарабатывания денег карьера Брюнеля не может считаться успешной, и совершенно очевидно, что он принадлежал к той компании, которая испытывает сильную неприязнь к деньгам и денежным делам как к отвратительным средствам, которые они вынуждены использовать для достижения своих целей.
Ответить на вопрос, была ли слава стимулом для Брюнеля, гораздо сложнее, поскольку в этом отношении в его характере есть любопытные противоречия. Его гордость, любовь к славе, стремление "отличиться в глазах общественности" признаются сами собой, и все же ни разу за всю его карьеру мы не видим, чтобы он сознательно стремился к известности, в то время как он презирал общественные почести. Свое отношение к последним он выразил в своем обычном прямолинейном стиле в ответ на предложение о том, что почести, оказанные ему во Франции, должны быть признаны в Англии.
Я решительно не одобряю введение в Англии системы отличий, предоставляемых правительством лицам, занимающимся профессией, искусством или производством, чьи достоинства могут быть гораздо лучше и вернее отмечены общественным мнением. В тех странах, где общественное мнение не столь проницательно и влиятельно, как в Англии, зло фаворитизма может быть уравновешено преимуществами некоторых средств, позволяющих выделять людей. Я допускаю такую возможность, хотя и сомневаюсь в факте; но я уверен, что в Англии зло будет намного больше, чем преимущество. Немногочисленные случаи присвоения рыцарского звания в Англии, как правило, следуют общественному мнению, хотя я не хотел бы, чтобы эта система получила дальнейшее развитие. Таково мое мнение, и я не могу последовательно просить о том, чтобы мое собственное письмо кавалера Почетного легиона было признано здесь.