В ходе этих работ Изамбард Брюнель спустился в водолазный колокол вместе с помощником по имени Пинкни, когда Бимиш, стоявший на барже с колоколом, с ужасом увидел, как подножка колокола внезапно всплыла на поверхность. На мгновение он испугался худшего, пока рывок за шнур связи не заставил его подтянуться. Пинкни по глупости ослабил хватку колокола, выйдя на предательский грунт возле пролома, и тот поддался под ним. Брюнель стремительно протянул ногу под устье колокола, и Пинкни только успел ухватиться за его ногу. В результате борьбы подножка отломилась, но Брюнелю удалось втащить своего спутника обратно в колокол и благополучно доставить его на поверхность. После этого он продолжил свои спуски, совершенно не беспокоясь об этом волнующем инциденте.
К 11 июня в отверстие было высыпано 19 500 куб. футов глины, а 25-го числа насосы очистили шахту и первые 150 футов туннеля. Два дня спустя Брюнель решил осмотреть остальную часть тоннеля на лодке и выбрал в качестве своих спутников тех шахтеров, которые последними покинули шахту в день катастрофы. Одетые только в купальные плавки и вооруженные фонарями "бычий глаз", они медленно скользили в темноте, наблюдая за встревоженной группой шахтеров, собравшихся на дне шахты. В самой нижней части туннеля вода была настолько глубокой, что лодку удалось сдвинуть с места, отталкиваясь от крыши туннеля, пока она не уперлась в огромную кучу ила, вымытую через пролом. По нему они ползли до тех пор, пока не достигли точки прямо над сценой, где можно было увидеть, что щит, хотя и полностью заполненный илом, все еще цел. Брюнель прокричал три раза "ура", и ответные возгласы с подножия шахты эхом донеслись до них сквозь темноту.
Впоследствии Брюнель записал в своем личном дневнике впечатления о своих приключениях в водолазном колоколе и об этом первом опасном путешествии по затопленному туннелю:
Какой сон представляется мне сейчас! Спускаюсь в водолазном колоколе, нахожу и осматриваю отверстие! Стою на углу дома № 12! Новизна этого дела, волнение от случайного риска, сопутствующего нашим подводным (водным) экскурсиям, толпы лодок, наблюдавших за нашими работами, - все это забавляло, - тревожное наблюдение за шахтой - видеть ее полной воды, поднимающейся и опускающейся с приливом с самой провоцирующей регулярностью - наконец, с помощью мешков с глиной, глины и гравия, ощутимая разница. Затем мы начали откачивать воду, наконец добравшись до венца арки - какие ощущения! ...
Я должен сделать несколько небольших зарисовок индийскими чернилами наших лодочных экскурсий к рамам: низкий, темный, мрачный, холодный свод; куча земли почти до самого венца, скрывающая рамы и делающая совершенно неопределенным их состояние и возможное развитие событий; полый шум воды; полная темнота вокруг, отчетливо ощущаемая при мерцающем свете свечи или двух свечей, которые мы несли сами; Ползем по земляному валу, в конце темное углубление - совсем темное - из него хлещет вода в таких количествах, что неясно, надежна ли земля; наконец, добираемся до рам - захлебнулись до средней перекладины верхнего ящика - рамы явно сильно накренились назад и вбок - шесты в разных направлениях, мешки и долотообразные стержни торчат во все стороны; добираемся до № 12, мешки, очевидно, без опоры, а мешки - без опоры. 12, мешки, очевидно, без опоры и вросшие в раму, ежеминутно грозят закрыться внутри кирпичной кладки. Все мешки - пещера, огромная, неправильной формы с водой - из нее идет катаракта - свечи гаснут...
Пока шли все эти опасные работы, беспокойство Марка не уменьшалось из-за того, что именитые гости по-прежнему настаивали на осмотре работ, невзирая на опасность. Одним из них был Чарльз Бонапарт, а среди его сопровождающих - сэр Родерик Мерчисон, геолог, который оставил забавный отчет о впечатлениях партии, который интересно сопоставить с описанием Брунеля. Первая операция, которой мы подверглись, - пишет он,
(который я больше никогда не повторял) было спуститься в водолазном колоколе в углубление, через которое впадала Темза. Бакленд и Фезерстоунхоу, вызвавшиеся первыми, вышли с такими красными лицами и такими пристальными глазами, что я не почувствовал большой склонности последовать их примеру, тем более что Чарльз Бонапарт очень хотел избежать дилеммы, оправдываясь тем, что его семья очень короткошеяя, подвержена апоплексии и т. д.; но не стоит показывать белое перо; я залез в воду и побудил его последовать за мной. Эффект, как я и ожидал, был очень гнетущим, а на дне мы увидели лишь грязный гравий и ил, из которого я поднял осколок одной из бутылок с чернилами Ханта. Вскоре мы натянули веревку и с удовольствием вдохнули свежий воздух.