Занавески на окне предусмотрительно не задернуты, так как они будут развеваться прямо по комнате и, возможно, над двумя особо жирными шавками, которые лежат на столе, давая достаточно света, чтобы увидеть результаты их явных попыток перещеголять друг друга, пытаясь определить, кто из них сможет приготовить самый большой нюхательный табак. Одна из них - просто великолепный парень, этакая черная коллифлора...
Здесь есть ужасная арфа, на которой действительно и честно кто-то каждые несколько минут в течение последних трех часов нанизывает эти аккорды, всегда одни и те же:
До свидания, моя дорогая любовь, Ваш, И. К. Брюнель.
К концу мая 1841 года в железной цепи Брунеля от Лондона до Бристоля оставалось только одно недостающее звено, и его было труднее всего выковать. Это был участок между Чиппенхемом и Батом. Он включал в себя глубокую вырубку и насыпь, еще одну переправу через Эйвон в Бате, виадуки в Чиппенхеме и Бате, отвод канала Кеннет и Эйвон, но, прежде всего, был "чудовищный и необычный, самый опасный и невыполнимый туннель в Боксе". Длиной почти в две мили, он был самым большим железнодорожным тоннелем, который пытались построить до сих пор, и превышал длину Килсби на Лондонской и Бирмингемской железной дороге на 786 ярдов. Помимо его длины, тот факт, что Брунель запланировал его под уклоном 1 к 100, вызвал, как мы уже видели, много споров среди экспертов.
Работы по строительству туннеля начались еще в сентябре 1836 года с прокладки шести постоянных и двух временных шахт диаметром 28 футов с вершины холма до уровня железной дороги. Одна из них, проложенная рядом с дорогой из Брэдфорда в Колерн, имела глубину 300 футов. Все работы были завершены к осени 1837 года, и тогда были объявлены тендеры на строительство тоннеля. Джордж Бердж из Херн-Бей, один из первых крупных железнодорожных подрядчиков, взялся построить более трех четвертей длины туннеля. Его участок проходил через глину, голубой мергель и неполноценный оолит и должен был быть облицован кирпичом. Оставшиеся полмили в восточной части были построены двумя местными жителями, Брюером из Бокса и Льюисом из Бата. Она должна была проходить через большой оолит, и Брунель планировал вырезать ее в форме готической арки и оставить без облицовки. Один из его личных помощников, Уильям Гленни, руководил всей работой до ее завершения.
Это было грандиозное предприятие, и оно становится еще более грандиозным, если вспомнить, что, помимо паровых насосов, которые очищали выработки от воды, и пороха, который использовался для взрыва породы, оно было выполнено исключительно силами людей и лошадей, работавших при свете свечей. В течение двух с половиной лет на эти работы еженедельно расходовалось по тонне пороха и тонне свечей. Кирпичи для облицовки обжигал другой местный житель, Хант, на верфи в лугах к западу от Чиппенхема, и в течение трех лет он использовал сто лошадей и телег, чтобы доставить на место строительства в общей сложности 30 000 000 кирпичей.
Задача Льюиса и Брюэра проложить огромную готическую арку через полмили прочного камня Бата была почти сверхчеловеческой и усложнялась притоком воды через трещины, особенно в сырые зимы. В ноябре 1837 года приток воды был настолько сильным, что вода захлестнула насосы, заполнила туннель и поднялась на 56 футов вверх по шахтам. Ситуация была исправлена установкой второго насосного двигателя мощностью 50 л.с., но очередное наводнение в ноябре следующего года задержало работы на десять дней.
Вынутый грунт, всего 247 000 кубических ярдов, поднимался в шахты в ведрах с помощью лошадиных джинов на поверхности. Это совершенно типично для Брюнеля, что когда его сопровождали некоторые из его директоров во время одного из его многочисленных визитов в Бокс, он должен был настоять на том, чтобы они присоединились к нему при спуске в одну из шахт. Подобный опыт был для него дыханием жизни, но мы можем представить себе чувства этих степенно и преуспевающих джентльменов, когда они сгрудились вместе в грязном ковше для мусора, чтобы скрипучая джина спустила их в темную бездну, пропахшую дымом отработанного пороха и отдающуюся приглушенным громом взрывных работ. Без сомнения, они тайно завидовали одному из членов партии, который покорно остался на поверхности, признавшись, что жена запретила ему спускаться.
Льюис и Брюер приступили к проходке своего участка с противоположных концов, и Брюнель присутствовал в выработках в тот исторический момент, когда две бригады наконец-то встретились. Вопрос о том, была ли соблюдена правильная линия, вызывал много беспокойства, и когда выяснилось, что стык совершенно правильный, Брюнель был настолько восхищен, что снял со своего пальца кольцо и подарил его бригадиру, возглавлявшему бригаду. Это кольцо и по сей день хранят его потомки в Бристоле.