Волк Волков оскалился.
— Он тоже человек системы, хотя может и не догадываться об этом.
— И как же называется эта система?
— Душа Шаданакара.
Светлов усмехнулся.
— Спасибо за комплимент. Надеюсь, такая система действительно не ошибается.
Он укрепил меч за спиной, как недавно «копье» вардзуни, попробовал, быстро ли он выхватывается.
— Я готов.
— Садитесь, друзья, пора в путь. Не нравится мне шевеление эфира. Кажется, ваше появление засекла другая система, вражеская. С ней вам лучше не встречаться.
Они устроились на спине Волка Волков и понеслись с возрастающей скоростью по лесам и перелескам, полям и лугам, холмам и равнинам, минуя болотные мари, по направлению к Святым горам, всплывшим на горизонте сияющей белой пеной. Не обращая внимания на ямы и россыпи валунов, Вольх мчался ровной мягкой рысью с такой скоростью, что ветер свистел в ушах и становился плотным, мешая разговаривать. Километров сто двадцать в час, прикинул Ростислав, вынужденный пригибаться к холке зверя, прятать лицо от бьющего навстречу ветра и цепляться за гриву изо всех сил.
— Как ты там? — крикнул он, выворачивая лицо в бок.
— Хорошо… — донесся ответ Будимира, устроившегося за его спиной.
— Прошу прощения за неудобства, друзья, — послышался учтивый мысленный голос Вольха. — Я еще не восстановил функционирование некоторых систем организма, в том числе позволяющих быстро преодолевать большие физические пространства. Потерпите немного.
Леса остались за спиной зверя. Слева потянулось серо-зеленое бугристое плоскогорье, похожее на застывшее, окаменевшее море с гребнями волн.
— Марена, — сказал Вольх, — остановившееся время. Очень давно здесь и в самом деле было море. Когда солнце высоко, толща становится прозрачно-зеленой. Но хотя вода и окаменела, пройти по ней невозможно, любой смельчак тут же превратится в камень.
Над скалами берега застывшего моря показалась гора со срезанной наискось вершиной. Ее крутые бока были изрезаны узкими расселинами, похожими на раны, нанесенные гигантским ножом. Волк Волков обогнул несколько крутобоких скальных выступов, выбрался на вершину одного из них и остановился, поводя боками.
Под скалой начиналась неглубокая ложбина, усеянная валунами примерно одинакового размера. Валуны лежали не в хаотическом беспорядке, а собирались в длинные гряды, упиравшиеся в подножие горы, как спицы колеса. А на возвышении, похожем на своеобразный каменный стол, лежал огромный, длиной в несколько сот метров, параллелепипед из черного матового материала с красноватым отливом.
— Мы на месте, — объявил Волк. — Перед вами гроб Святогора. Каменные гряды — то, что осталось от Дороги Забвения, кто-то пытался ее расколдовать, а Калинов мост сохранился. Я перенесу вас прямо к гробу, а дальше вы уж сами.
Зверь сиганул со скалы вниз, заскакал между валунами, похожими на огромные отрубленные человеческие головы в шлемах, перескочил через реку с разноцветной водой, похожей больше на шевелящиеся длинные водоросли или волосы.
— Удачи!
Ростислав слез с Вольха, подал руку мальчишке, разглядывая нависшую над головой грань черного параллелепипеда.
— Вот это гробик!
— Спасибо, Дадхи, — застенчиво сказал Будимир.
Волк Волков показал свою зубастую улыбку.
— Вы меня все-таки вычислили, Избавитель. Значит, я в вас не ошибся. Прощайте.
Громадный зверь повернулся, в несколько прыжков пересек долину, прыгнул через реку и исчез.
— Как ты его назвал? — заинтересовался Ростислав. — У него же было другое имя — Вольх.
— Он сын Дадхикравана, помогавшего отцу и дяде Толе.
— Но ведь Дадхикраван был… э-э, насколько мне помнится, искусственным организмом, системой перемещения, а Вольх… м-м, просто большой волк…
— Тем не менее он — сын Дадхи.
— Кто бы мог подумать! Но если Дадхикраван жил практически во всех хронах, то у него должно быть много детей. Так?
Будимир покраснел.
— Не знаю…
Ростислав усмехнулся и вздрогнул от гулкого удара, сотрясшего весь горный массив.
С горы на гроб посыпались камни, загрохотало. Затем снова наступила глубокая тишина, пронизывающая весь горный массив, тишина неподвижности, обреченности, тлена и смерти.
— Что это было? — понизил голос Ростислав. — Уж не Святогор ли шевельнулся в своем гробу?
Будимир не ответил.
Глава 3
Они остановились под самой длинной стеной черного монолита, достигавшей высоты двадцатиэтажного земного здания. На стене были видны зазубрины и борозды — будто следы от ударов гигантского топора. Там, за этой стеной, спал мертвым сном великан Святогор, основатель рода и защитник Святой Руси, по легенде завлеченный в ловушку Великим игвой Гиибелью. Ростислав, подавленный циклопическими размерами и ощутимой массой сооружения, чувствовал себя неуютно, однако не забывал о своей миссии защитника и бдительно посматривал по сторонам, пока они пробирались между каменными россыпями и обходили гроб.
Будимир дважды применял свои экстранормальные возможности в поисках меча Святогора, вызывая магическое свечение всех заколдованных, заговоренных и многомерных вещей в округе. Таким образом им удалось избежать магических «капканов» и «мин», замаскированных под ровные полянки и дорожки, а также определить место, где когда-то торчал из земли Финист: из глубокой кинжаловидной дыры до сих пор изредка высверкивало голографическое изображение меча размерами с Эйфелеву башню. Но самого меча найти так и не удалось. У гроба своего старого хозяина его не было. А предок Руси, освященный Соборной Душой, так и не защитивший ее от коварного и злобного врага, в моральном арсенале которого не было места великодушию, благородству и чести, ничего не мог подсказать своим потомкам, нуждавшимся в его помощи.
Ростислав с интересом погладил рукой густую траву с красивой резной стрелкой, более темной в основании стебля. Трава тянулась к стене монолита и создавала впечатление печали.
— Плакун-трава, — сказал Будимир, отвечая на безмолвный вопрос спутника. — Пока она цветет, Святогор не умрет.
— А разве он не умер?
— Он заколдован.
— Так расколдуй его, и дело с концом. Сеттутеп то же самое советовал. Старик сам найдет свой меч и поможет нам.
Мальчик виновато качнул головой.
— У меня не получится. Заклятие Гиибели не смогли снять такие маги, как Яросвет, Зу-л-Кифл и Уэтль, и даже папа.
— То было давно и неправда, как говорится. Тебя назвали Избавителем, а это значит, что ты можешь. Кстати, не слишком ли мы близко стоим от гроба? Что-то мне не по себе. Не сработает ли заклятие, замуровывая нас в стену гроба?
— Гроб и есть заклятие, просто мы его так представляем. Этот черный камень — вовсе не камень и вообще не какой-либо материал, а особое поле.
Ростислав с недоумением посмотрел на угрюмую черную стену, нависшую над головой.
— Она выглядит как базальтовая плита… и эти борозды… будто ее долбили секирой… это как понимать?
— Многие пытались нейтрализовать повеление Гиибели, борозды — следы воздействия на структуру заклятия.
— Тогда понятно… И все-таки мне кажется, ты бы смог расколдовать старика.
— Он не старик.
— А кто же? Старуха, что ли?
— Когда Святогора заманил в ловушку Гиибель, ему исполнилось всего пятьдесят лет. А год на Олирне почти равен земному.
— Действительно, пятьдесят лет — не деньги. Я этого не знал. В былинах он гораздо старше. Как же получилось, что такого силача и кудесника смогли обмануть какие-то пришлые твари?
— Один из них был его учеником и другом, пока в него не вселилась «проекция» Великого игвы. После этого он завлек Святогора в ловушку, где в очень красивом замке его ждала еще одна «проекция» Гиибели — в виде богини любви Дивы. Святогор не смог вовремя вычислить подставу, вошел в замок, и тот превратился в гроб.