– Знаете, кто я?
– Нет, конечно, – ответил за себя и за друга Ники. – А кто же ты?
– Ваш командир. Звать меня – Асмолов. А вот он – Коваль. Тоже командир. Будете слушаться нас, как главных начальников. Поняли, господа кадеты?
Ники и Саша промолчали, только Ники сделал неопределённую гримаску, дескать, докажите своё дворянское происхождение…
– Чё, не поняли, малявки? – удивился Асмолов. – Я же вам русским языком говорю…
– Вы – сеньоры, а мы, стало быть, ваши вассалы? – поднял брови Никита.
– Чё-ё ска-а-зал? – протянул Асмолов. – Как ты выражаешься? Тут тебе не матушкин будуар, а кадетский корпус! Завтра нам постели будете заправлять!
И повернувшись почему-то к Саше, командным голосом приказал:
– Ну-ка, встань, когда с тобой старшие разговаривают!
– Вставай, вставай, – подтвердил Коваль.
Саша нерешительно поднялся.
– Где гостинцы? – сурово спросил Асмолов.
– Какие гостинцы? – не понял Саша.
– Конфекты, плюшки маменька собрала? Может быть, французская булка или тульские пряники? У таких юбочников и бонбоньерка может случиться… Говори, как на духу: есть гостинцы?
– А-а, вы кушать хотите… – примирительным тоном произнёс Саша. – Извольте, господа…
Он достал из прикроватного шкафчика большой кулёк с домашними пирожками, раскрыл его и поднёс, словно букет, незваным гостям.
Асмолов взял кулёк, перевёл взгляд на Никиту и, пристально глядя ему в глаза, широким жестом передвинул дары в сторону Коваля. Тот заглянул в кулёк, похабно ухмыльнулся и сунул внутрь хищную руку. За ней последовала рука Асмолова. Он вынул пирожок и, продолжая гипнотизировать новичков, целиком положил его в рот. Щёки его раздулись, но он быстро сделал пару жевательных движений и проглотил пирожок, сделав плавное движение головою так, как это делает удав, протолкнувший в своё чрево зазевавшуюся жертву. В его порочных глазах загорелось веселье. По очереди они с Ковалем запускали свои жирные пальцы в кулёк, таскали оттуда пирожки и уничтожали их в один-два укуса. Потом Асмолов заглянул в опустевший пергаментный рупор и вынул оттуда последний помятый экземпляр. Он брезгливо подержал его двумя пальцами и как бы невзначай уронил.
– Ой, – сказал он сокрушённо.
Потом примерился и грубо раздавил пирожок своим выдраенным, сверкающим сапогом.
– Ой, – повторил он. – Случайно наступил…
В ту же минуту Коваль грубо вырвал из его рук пустой кулёк, яростно скомкал его и бросил под ноги новичкам.
Асмолов рыгнул и вежливо сказал:
– Спасибо, ребята.
Они стояли рядом и явно наслаждались произведённым впечатлением. Их умиротворённые рожи лоснились от жира и удовольствия. Потом они крепко обняли друг друга за плечи и вышли вон из спального помещения.Через некоторое время в спальне появился капитан Скрипник и приказал второкласснику по фамилии Плющеевский отвести новеньких первого отделения в классную комнату. Там все расселись за парты, и Никита с Сашей успели занять удобные места на третьем ряду в середине класса. Капитан зашёл следом и объявил, что офицер-воспитатель отделения штабс-капитан Новиков не замедлит явиться в класс, и приветствовать его по прибытии нужно будет стоя, держа руки по швам и глядя ему прямо в глаза. Действительно, через несколько минут в помещение вошёл штабс-капитан. Кадеты по команде встали и на его приветствие ответили робким нестройным хором:
– Здравия желаем, господин штабс-капитан!
Новиков сел за репетиторский стол, сообщил, что зовут его Сергей Александрович, затем достал небольшой блокнотик и принялся, вызывая кадетов по одному, расспрашивать каждого о месте жительства, о родителях, роде их занятий, братьях, сёстрах, родственниках и иных обстоятельствах воспитанников. При этом он делал неторопливые пометки в своём блокноте. Многие кадеты оказались из военных семей, только Ники и ещё несколько мальчиков были детьми учителей, врачей, адвокатов, а один был даже из семьи священника. Так Новиков познакомился со всеми и после разъяснения некоторых условий внутреннего распорядка Корпуса приказал кадету Плющеевскому, полная фамилия которого, кстати, оказалась Плющик-Плющеевский, вернуть отделение в зал третьей роты, что и было исполнено. С этого момента воспитанники были предоставлены самим себе. Некоторые ушли в спальное помещение, другие обрались к ротному фельдфебелю-каптенармусу с просьбой помочь в подгонке обмундирования, иные разбрелись по Корпусу.