Меня сквозь жизнь, как пламя пронесло,
вело сквозь бури жёлтого огня.
Я пулей был в войне
и песней в мире.
Немыслимо ты для меня —
число
с семнадцатью нулями.
Для меня,
узнавшего,
что дважды два - четыре.
Ты ещё только человечек мелом
из чёрточек и точек на доске.
Но я горю в костре твоём несмелом,
ты проступаешь солью на виске.
Ты медленно идёшь
Москвой иль Прагой,
кому-то
где-то
кажется, и снится,
и чудится,
мерещится
и мнится,
что будешь скоро небом,
будешь правдой.
Ты —
невозможность верить в бесконечность.
Да,
ты — опроверженье постоянства.
Ты — жизни обновляемая вечность,
ты ей нужна,
как времени
пространство.
Счастливо тебе!
Будет утро скоро,
твоё,
а не моё.
А ты иди.
Пролейся плодородьем, солнцем брызни.
Ты —
семечко из яблока раздора,
раздора
между мной
и сменой жизни.
Иди, как жизнь.
Счастливого пути!
На перевале
На перевале тут не до шуток,
Вы там бывали?
Как жуток
Этот промежуток
На перевале!
На самом гребне седой вершины
Торчишь нелепо.
И одинаково
недостижимы
Земля
И небо.
Не знаешь —
Смелость тебя вздымает
Иль гонит робость.
Взлететь ли,
или —
и так бывает —
Пропасть,
Как в пропасть?
Не знаешь —
смертен ты
или вечен,
Лжец или правый,
Развенчан ты или увенчан,
Хулой
Иль славой.
То всё умею и всё могу,
То нет — не смею,
То сразу снова у всех в долгу,
То всё имею.
Как обозначить своё звучанье —
Слезами? Смехом?
Чем отзовётся земля —
молчаньем
Иль горным эхом?
То хочется вселенной крикнуть:
Эгей! —
с разбега;
То боязно:
Вот оборвутся
Завалы снега...
Всё это поднялось помимо
меня,
со мною.
Должно быть, это
вон та равнина
Всему виною,
На перевале земля видна,
как отдалённость.
На перевале
Людям нужна
Определённость.
— Да? —
я спрашиваю там, внизу,
тогда
вначале.
— Нет? — вопросом на мой вопрос
Мне отвечали.
На перевале, на гребне лет,
Не пряча взгляда, —
Да или нет?
Да или нет? —
Ответить надо...
О испытание на вершине,
Ты просто мука.
Внизу
словами затормошили,
А тут —
Ни звука.
Там на улыбку любви и боли
глядел —
не видел,
Отстраняя родные слёзы,
Навек обидел.
Там в одиночество так бежалось —
Не успевали.
От одиночества
Сердце сжалось
На перевале.
Как будто молнией вдруг расколот,
То в жар,
то в холод,
То так велик!
То снова мал.
То стар,
То молод.
Спите, люди
Спите, люди,
Отдохните.
Вы устали.
Отдохните от любви и маеты.
Млечный Путь усеян звёздными кустами,
Ваши окна
отцветают, как цветы.
Наработались, устали ваши руки,
Нагляделись
И наискрились глаза,
И сердца, устав от радости и муки,
Тихо вздрагивают,
встав на тормоза.
Спите, люди,
это просто ночь покуда,
Вы не бойтесь —
день проснётся, снова жив.
Спите, люди,
Ночь такая — просто чудо,
Отдыхайте,
Пятки-яблоки сложив.
Я на цыпочках хожу,
и мне счастливо.
Вспоминаю,
Как цветасто спит Париж,
Спит Марсель у знаменитого залива.
И тебя я помню, Прага, —
сладко спишь.
Вспоминаю ночи Дели и Рангуна.
К пальмам голову —
некрепко спит Ханой.
И Пном-Пень, устав от солнечного гуда,
Спит на ложе красоты своей земной.
В Таиланде.
тихо спит вода Сиама.
Спят плавучие базары. Ночь в порту.
«Тише, тише! —
Я шептал над ухом прямо.
Берегите, люди, эту красоту!..»
Спали в Хельсинки.
Ногами снег сминаю
И хожу так осторожно, словно лось...
Тишина.
Я всё ложу и вспоминаю,
Как в Пекине
что-то очень не спалось.
Вот и ты теперь уснула под Москвою,
Спи, родная,
Спи с ладонью под щекой.
Я взволнован
Красотой
И добротою.
Ты прости мне этот сложный неспокой.
Снова Волгу звезды крупно оросили,
Здесь, у хутора Глухого, спать пора.
Снюсь я дочери своей Анастасии,
Тише, тише —
не будите до утра.
Спите, люди, сном предутренним одеты,
Отдыхайте
Для работы,
Для игры,
Привязав на нитке дальние ракеты,
Словно детские зелёные шары.
Чтобы дети и колосья вырастали,
Чтоб проснуться
в свете дня,
а не во мгле, —
Спите, люди,
Отдохните.
Вы устали.
Не мешайте жить друг другу на земле.
Обелиск
Вы думаете — нет меня,
что я не с вами?
Ты, мама, плачешь обо мне.
А вы грустите.
Вы говорите обо мне,
звеня словами.
А если и забыли вы... —
Тогда простите.
Да. Это было всё со мной,
Я помню, было.
Тяжёлой пулей разрывной
меня подмыло.
Но на поверхности земной
я здесь упрямо.
Я только не хожу домой.
Прости мне, мама.
Нельзя с бессменного поста
мне отлучиться,
Поручена мне высота
Всей жизни мира.
А если отошёл бы я иль глянул мимо -
Представьте,
Что бы на земле могло случиться!
Да, если только отойду —
нахлынут, воя,
Как в том задымленном году,
громя с разбега,
Пройдут
Мимо меня
Вот тут,
топча живое,
Кровавым пальцем отведут
Все стрелки века
Назад —
во времена до вас, цветы детсада,
За часом час —
до Волжской ГЭС ещё задолго,
Так — год за годом —
в те года у Ленинграда,
В года,
Когда до самых звёзд горела Волга.
В год сорок...
В самый первый бой,
в огонь под Минском,
В жар первой раны пулевой,
в год сорок первый...
Нет,
Я упал тогда в бою с великой верой,
И ветер времени гудит над обелиском.
Не жертва, не потеря я —
ложь, что ни слово.
Не оскорбляйте вы меня шумихой тризны.
Да если бы вернулась вспять угроза жизни -
Живой
Я бы пошёл опять
навстречу снова!
Нас много у тебя, страна, да, нас немало.
Мы — это весь простор земной в разливе света,
Я с вами.
Надо мной шумит моя победа.
А то, что не хожу домой,
Прости мне, мама.
ОСНОВНЫЕ КНИГИ М.К. ЛУКОНИНА
Сердцебиенье. Изд-во «Молодая гвардия», 1947.
Дни свиданий. Изд-во «Советский писатель», 1947.
Рабочий день. Поэма. Несколько изданий.
Дорога к миру. Поэма. Несколько изданий.
Годы. Лирика. Изд-во «Молодая гвардия», 1958.
Стихи дальнего следования. Изд-во «Советский писатель», 1956.
Стихотворения и поэмы, Гослитиздат, 1958.
Клятва. Воениздат, 1962.
Признание в любви. Поэма. Гослитиздат, 1963.
Товарищ поэзия, Изд-во «Советский писатель», 1963.
Преодоление. Изд-во «Советский писатель», 1964.