— Что-нибудь нашли? — спросил граф шепотом и вдруг запел:
Шипов раскрыл глаза. Перед ним сидела торговка пирожками с обрюзгшим лицом и розовыми губами.
— Тсссс! — зашипела она. — Нашли чего?
— Нет, — сказал Шипов, не удивляясь. — А граф-то где?
— На кумысе… Слава богу, что не нашли… А вы-то, батюшка, чего спите? Искать надо…
Михаил Иванович глянул сквозь кусты. Двор перед крыльцом весь был уставлен каретами, подводами. Фыркали лошади. Толпились мужики, бабы, переговаривав лись вполголоса. Гул стоял вокруг, и уже не стало слышно ни птиц, ни кузнечиков.
— Неужто найдут? — спросила торговка пытливо.
— Не, — ответил Михаил Иванович равнодушно, — нечего находить.
— Слава богу, — обрадовалась торговка и погрозила секретному агенту пальцем. — Уууу, плутище, погоди у меня!
Михаил Иванович поднялся и юркнул в дом. Дуняша, в голубом платьице, в мочках ушей красные ниточки, встретилась ему.
— Здравствуй, Дуняша, — сказал он, — барыни-то все мучаются?
— Мария Николаевна спят, — сказала Дуняша, — а тетенька ихние рядом сидят.
— А эти-то?
— А эти на пруд собрались искать там чего-то, а после захмелели и спать легли.
— Так ничего и не нашли? — спросил Шипов.
— Не, не нашли… А чего они ищут? Чего вы ищете? Барыню обидели, тетеньку ихнюю.
— А ты не пужайся, я тебя в обиду не дам, — сказал Михаил Иванович. — Пущай они ищут, а ты не пужайся… Вон ты какая вся ладная…
— А я и не боюсь, — засмеялась Дуняша, польщенная его словами. — Чего мне бояться?
Мелькнули красные ниточки в мочках ушей. Голубой мотылек улетел. Полный благоговения и тихой радости, Шипов бесшумно поднялся по деревянной лестнице в залу.
Восемь хмурых молодых людей сидели на диване и в креслах. Лопоухий жандарм стоял в дверях на карауле.
«Студенты, — догадался Михаил Иванович, — учителя…»
— Отчего же мало? — спросил он жандарма.
— Все, какие были, ваше благородие, — ответствовал лопоухий.
«А ведь действительно, — подумал Шипов, — откуда им больше-то взяться?»
Учителя оглядели секретного агента без интереса, лишь у одного глаза загорелись, и Шипов тотчас его узнал. Тогда, в трактире Евдокимова, в полночном представлении, которое он устраивал в честь будущих своих удач, было не до разглядывания, студент как студент, а теперь он сидел в кресле как на ладони, весь был на виду. Сухощавое, загорелое его лицо с насмешливыми глазами Шипову понравилось, и он улыбнулся собственным воспоминаниям с гордостью за самого себя, за прежнего, а студент сказал:
— И я вас узнал тоже… Вот видите, как люди могут повстречаться.
А там Потап этот, сукин сын, грозил табуретом, лез в драку, пока тяжелая рука Михаила Ивановича не успокоила его.
— Вы, можно сказать, наш заступник. Помните? — сказал студент и подмигнул товарищам. — Это тот, из трактира…
А что ж, когда хозяйский пес, дрожа от невежества, от хозяйской близости, готов разодрать глотку смирному человеку, можно пса и поучить.
— Завсегда готов людям помочь, — сказал Шипов любезно. — Этот пес Потапка, половой этот… да как же, помню, — и засмеялся, — у меня рука тяжелая, не дай бог.
— Ну ладно, — сказал другой студент, — чего же нас здесь держат?
Ах ты господи, значит, представление продолжается? И Михаил Иванович, устроив себе отсрочку, может даже чью-то судьбу решать, покуда полковник и становой спят? А как же… Значит, серый сюртук и грязная манишка— это пока еще маячит перед благородными молодыми учителями как знак правосудия и власти? Ваше сиятельство, Мария Николаевна, в душу загляните мою!
Давешняя иголочка легонько так уколола в сердце. Все теперь глядели на него не отрываясь. За спиной слабо шевельнулись крылья. Он поднял над головой руку, зеленые глаза его, совсем было потухшие, вдруг вспыхнули.
— Ах, господа, — сказал он, — может, бог меня послал вам в утешение. Лямур?.. Что скажете?
Они сидели все так же угрюмо, и выходка Михаила Ивановича не тронула их. Тогда он крикнул жандарму:
— А ты чего встал? Иди поспи на травке. Без тебя обойдемся…
Жандарм не удивился, не воспротивился. Качнулся в дверях и исчез.
— Ну, — обратился секретный агент к учителям, — и вы косточки разомните… Чего вам здесь сидеть-то? Никакого резону…
Через минуту в зале никого не было. Шипов примостился на диване и тут же сладко зевнул.
Его разбудил пристав Кобеляцкий. Радостно улыбаясь, он сообщил, что все пошли на пруд, ждут его.
— Последняя надежда, — сказал Кобеляцкий. — Ни в доме, ни во флигеле, ни в сараях ничего нет… Прекрасный пикник. Теперь последняя надежда.
Михаил Иванович усмехнулся и теперь уже явственно увидел, как его в наручниках увозят из Ясной Поляны. Ваше сиятельство, Мария Николаевна, простите дурака…
У пруда собрались уже все. Был полдень. Солнце пекло невыносимо. Мужики и бабы из окрестных деревень собрались, как на ярмарку. Полковник Дурново сидел на взгорке в плетеном кресле под тенью молодой липы. Фуражку он держал в руке, маленькое его лицо пылало, тонкая шея тянулась из воротника, готовая выскочить из него и мчаться туда, где два жандарма, закатав панталоны, готовились с бреднем зайти в воду. Здесь же, неподалеку от полковника, расположилась прямо на траве знакомая торговка с розовыми губами. Становой пристав Кобеляцкий стоял у самой воды, вглядываясь из-под ладони в самую середину пруда, словно там, на мутном его дне, надеялся различить очертания злополучного типографского станка. Учителя стояли группой, о чем-то беседуя.
Гомон вокруг стоял отчаянный, так что все птицы улетели поближе к лесу. Все ждали сигнала.
— Господин исправник, — сказал Дурново Карасеву, — если они найдут станок, сразу берите учителей… Почему вы решили заводить именно в этом месте?
— Вы велели, вашескородие. Берег удобный.
— Ах, да… Ну, так вот, — полковник улыбался, но в глазах гуляло сомнение, — сейчас и начнем. Начнем?
— Пожалуй, — согласился исправник.
— Эй, понятые, — закричал Дурново, — ступайте к воде, к воде…
Группа понятых подступила к самой воде.
— Вода холодная? — спросил полковник.
— Теплая, — хором откликнулись жандармы.
Полковник. Итак, начнем… Где господин Шипов?
Шипов. Вот он я.
Полковник. Глядите хорошенько. Вы, надеюсь, принимаете, что от успеха предприятия зависит и ваша собственная судьба?
Шипов. А как же…
Полковник. Сейчас начнем… Не может быть, чтобы нам не повезло.
Кобеляцкий. Ваше высокоблагородие, пора заводить.
Полковник (Шипову). Кстати, вы настаиваете, что станки в пруду?
Шипов. А как же.
Полковник. Прекрасно. Итак… (Кобеляцкому.) Господин пристав, что это вы там разглядываете? Вы думаете, сквозь воду видно? (Карасеву.) Где остальные жандармы?
Карасев. На чердаке заканчивают, вашескородие… Пора заводить, вашескородие.
Полковник. Не может быть, чтобы мы не нашли. Не может быть, чтобы мы не нашли… Все на местах? Слушай команду!
Тут лица у всех напряглись. Стало тихо.
Полковник, бледнея, крикнул: — Заводи!
Жандармы с бреднем вошли в воду.