– Открой мне свой разум…
Я почему-то начал рассказ с книжки о Стаффе – первом астролетчике Мира, которую мне подарил в детстве ее автор, как выяснилось в дальнейшем – довольно известный писатель, эксперт в области истории и теории космонавтики. Наша семья познакомилась с ним на одном из Южных пляжей в бархатный сезон. Мой отец был авиаинженером и мастером спорта по планеризму, так что с писателем он спорил со знанием дела. Поедая арбузы и внимая их диспутам, я все больше проникался идеей когда-нибудь оказаться в числе первопроходцев солнечной системы…
– …и в тех мирах смерть находит человека много раз.
На этой фразе я окончательно пришел в себя.
По-моему, посвященный успел наговорить всякого. Вот только записалось все куда-то на подкорку, просто так не вспомнишь.
Дизельный «паровозик» стоял возле распахнутых ворот, у КПП слонялись два бородатых солдата в форме бежевого цвета, белых чалмах и сандалиях. Солдаты отгоняли мух от бород, лениво поглядывая в сторону «паровозика». За воротами виднелось поле растрескавшейся, спеченной земли, а за ним – размытые жаркой дымкой очертания городских построек.
– Асуры могут… мне помочь? – спросил я, едва елозя одеревеневшим языком. – Мне нужно разобраться, как я здесь оказался…
– Чужак ли ты или сумасшедший ахавит, на тебе нет знака, а значит, нам не по пути… – мне показалось, что в бесцветном голосе посвященного позвучала нотка сожаления. – Асуры не примут тебя и не помогут. Каждый из тех, кто живет в мирах Зрака, верит в переселение душ. Но душа твоя пришла из тьмы. А во тьме нет ничего и никого, кроме хаоса и демонов.
– Какие демоны?.. – я сжал кулаки. – Вы ведь – водители мироходов. Вы – высшая каста! Как вы можете оставаться такими зашоренными?
– Есть одно существо, которое поможет тебе разобраться с тем, кто ты есть, – сказал посвященный. – Это – король браминов, имя которому – Исчадие.
Я насупился. Я им о космосе, о ракетах, а они мне – о браминах и демонах из хаоса.
– Где я могу отыскать этого человека? – поинтересовался на всякий случай.
– Исчадие – не человек, – ответил посвященный, открывая мне дверцу. – Все дороги на Целлионе ведут к королю браминов. Становись на любую и иди вперед.
– Кто мне может рассказать о Глазе и о мирах Колеса? – спросил я, уже не особенно надеясь услышать что-то толковое.
– Отыщи в городе Даорака, он – знаток сфер, живет за проспектом Узорчатых Башен, – посвященный захлопнул дверцу, поднял руку, тряхнул браслетами. – Но вначале реши для себя: быть может, оставаться Шакаджи не так уж и плохо?
Водитель выжал педаль газа. Дизель, словно рассерженный спрут, вычихнул черное облако, «паровозик» рванул с места в карьер.
– Как называется город? – выкрикнул я вслед этой нелепой конструкции.
– Джавдат, дорогой, – прозвучало за спиной.
Я обернулся. На меня глазели, меланхолически пожевывая жвачку и отмахиваясь от мух, солдаты.
– Ну, спасибо, – ответил, не понимая еще, как следует себя вести. – Пройти дадите?
В случае чего – у меня ведь пистолет за поясом. Только не хотелось бы снова за него хвататься, я ведь не Сандро Урия какой-нибудь, я – цивилизованный человек…
– Почему не дадим? Конечно, дадим! – искренне, как мне показалось, удивились солдаты. – Только куда ты, брат, собрался – босой и с раной в боку? Сцапают шакахи на полдороге, не дойдешь до города.
– Не стоит беспокоиться, братцы, – ответил я в тон, – дойду как-нибудь.
– Не-е-е, дорогой, – протянул один из бойцов, – я сейчас тебе дам свой старый халат и сандалии. Вот наденешь это все, брат, тогда и пойдешь себе, куда глаза глядят.
– Да какой халат… – отмахнулся я.
– Снимай сорочку, – приказал второй, – сейчас поправим тебе бок, а то вся жизнь в песок вытечет, Глаз зрит!
Ну что тут поделаешь!
– Снимай-снимай, – поддержал товарища первый, – пушку положи на землю, заберешь потом, не нужна нам она. Свои – ха-ха! – надоели.
Меня все еще не покидало ощущение, что это – обман, но один из бородачей уже сбегал на КПП и принес оттуда полосатый халат, сандалии и сумку. Второй же вынул бинт, широкий обрезок ткани, пузырек с бесцветной жидкостью.
Вот уж правда: не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Хрен разберешься в местной культуре-мультуре. Я положил пистолет на землю, стянул заскорузлую от засохшей крови и грязи рубаху. Прозрачная жидкость в пузырьке оказалась спиртом, бок ожгло, но на сердце полегчало.
Не обманывают, пожалели.
На рану наложили тугую повязку, накинули на плечи халат, намотали ткань на голову – получился тюрбан. Я заметил, что на запястьях у солдат одинаковые татуировки – скрещенные молнии. Кастовый знак, скорее всего.