А школа сельская! И снова
В уме проходят ярче снов
Сперва Смирнов, потом Смирнова,
Потом еще один Смирнов.
И где, скажите, нет Смирновых?!
Они в полях, они в садах,
В лесах сосновых, не сосновых,
Во всех союзных городах.
Они заведуют цехами,
Рисуют, пашут, и куют,
И занимаются стихами,
И даже арии поют.
И вдруг конфуз такого рода:
Я из газеты узнаю,
Что недруг нашего народа
Носил фамилию мою.
Губитель дел и жизней новых,
Смирнов, развенчанный судом,
Мою фамилию Смирновых
Покрыл позором и стыдом.
Я это чувствовал не просто:
Я замышлял, не утаю,
Из-за него, из-за прохвоста,
Менять фамилию свою.
Но предо мной возникли снова—
Они возникли ярче снов—
Сперва Смирнов, потом Смирнова,
Потом еще один Смирнов.
Родня возникла постепенно,
Мой дед, когда-то полный сил,
Который гордо и степенно
Мою фамилию носил.
Он жито сеял, избы ставил,
Он первый был на молотьбе
И только светлые оставил
Воспоминанья о себе.
И моментально стало ясно,
Чего сперва не мог понять,
Что я хотел совсем напрасно
Свою фамилию менять.
Случись такая перемена,
И было б ясно до конца,
Что это явная измена
Отцу и родичам отца.
Нет, всеми силами своими
Клянусь на будущие. дни
Хранить фамилию во имя
Моей родни и не родни.
Во имя вас, собратьев новых,
Хранящих Родину, как дом,
Во имя армии Смирновых,
Живущих праведным трудом!
ПЕРВЫЙ ПОЦЕЛУЙ
Я не лобызаю дамских ручек,
Как медведь, пожму — и был таков.
Но природа вежливости учит
Даже нас, типичных мужиков.
Накопал червей, наладил донки,
Прихватил подобие весла
И плыву на лодке-плоскодонке
По реке, где щукам нет числа.
Для меня посвистывают птицы
И тепло струится по земле.
Так и тянет низко поклониться
Низко наклонившейся ветле.
Так и хочешь подозвать березку,
Расспросить: откуда ты и чья?
Подарить ей модную расческу
И достать кувшинку из ручья.
Впереди бобровая запруда,
А над нею яблонька в цвету.
«С добрым утром, маленькое чудо!
Где взяла ты эту чистоту?»
Обернулась яблонька-дикарка,
Отразилась в медленной волне
И, дороже всякого подарка,
Потянулась веткою ко мне.
Видимо, ее не пригибали,
Ну, а я дерзнул не по летам
И припал шершавыми губами
К молодым нетронутым цветам.
И поплыл с веселостью нахала,
А она без лишней суеты
Мне прелестной ручкой помахала,
Облаченной в белые цветы.
В МУЗЕЕ
Узрела Купидона— и ни с места
Девчонка на высоких каблуках.
Эй, будь поосмотрительней, невеста,—
Веселый бог проворен и лукав!
Он сохраняет милое молчанье,
Но достает свой лук из-под крыла.
И жаждет цели, светится в колчане
Не знающая промаха стрела.
ЕСТЬ ЖЕ ДЕВУШКИ НА СВЕТЕ
Есть же девушки на свете,
Поглядишь — и… ты в плену.
Нам пришлось такую встретить
По дороге на войну.
У крыльца она сидела,
Вроде кружево плела.
Увидав такое дело,
Мы спросили: «Как дела?»
«Ничего», — она сказала,
Улыбнулась только раз.
Но еще приятней стало
Мне и каждому из нас.
Косу пепельного цвета
Так поправила она,
Что вздохнул в ответ на это
Сам товарищ старшина.
И, хотя привал короток,
Каждый вытер свой значок.
Все одиннадцать пилоток
Стали больше набочок.
Не хотелось торопиться,
Но сидеть приказа нет…
«До свиданья, мастерица!»
«До свиданья!» — был ответ.
Вот и все, что мы сказали
На прощанье у крыльца.
Но, как будто на вокзале,
Что-то тронуло сердца.
Вышли в поле мы… А там уж
Затянул товарищ мой:
«Не спешите, девки, замуж,
Мы воротимся домой!»
КОТЕЛОК
Панфиловцу-однополчанину
П. В. Логвиненко
Обронил я во время похода
Котелок на одной из дорог.
Набежавшая сзади подвода
Исковеркала мой котелок.
Пострадал неизменный товарищ,
Превратился в бесформенный ком.
Это значило — каши не сваришь,
Не согреешь себя кипятком.
Котелок никуда не годится,
Но его я исправил как мог.
И задумали мы убедиться,
Подведет или нет котелок.
Первым долгом картошку сварили,
В котелке разварилась она.
После этого чай смастерили,
Котелок осушили до дна.