Публицистически-очерковые материалы Рериха на редкость разнообразны. Широта их диапазона удивительна. Некоторые из них являются образцами тонкого литературоведческого анализа (статьи о фольклорных источниках, эссе о Гете). Другие написаны в форме воспоминаний. Их ценность для нас тем более значительна, что речь в них идет о людях, оставивших неизгладимый след в истории общечеловеческой культуры. Это - Толстой и!агор, Стасов и Горький, Блок и Андреев.
В книгах Рериха можно встретить письма, которые по тем или иным соображениям он находит возможным опубликовать.
Имя, как правило, опущено. Иногда это имя можно расшифровать.
Так, например, своеобразное эссе о России адресовано писателю Всеволоду Никаноровичу Иванову, автору исторических повестей "Черные люди" и "Императрица Фике". Судя по содержанию письма, писатель направил художнику на отзыв главы из своей книги о Рерихе. В других случаях имя угадать невозможно. Да это, наверно, и не нужно. Имя существенной роли здесь не играет; важны проблемы, на которых сосредоточено внимание.
Жизненность и актуальность мыслей и лозунгов Рериха говорит о том, что он умел угадать, умел увидеть тенденцию развития. А это - признак истинного гения. Некоторые его выступления - те, в которых поставлены вопросы о защите природы, охране старинных памятников, - настолько своевременны, что кажутся адресованными непосредственно нам. Примечательно, что вопросы не только поставлены, но и намечены конкретные пути их позитивного решения (а это тоже - скажем прямо - случается нечасто).
Замечательна целеустремленность эстетической программы Рериха. Она бескомпромиссна к искусству распада. "Жуткими предвестниками" называет Рерих абстрактные картины. В письмах художника, помеченных последним годом его жизни (1947-м), отношение к авангардистам подтверждено с предельной ясностью:
"...Надо думать, скоро молодежь потребует истинное искусство вместо крикливой мишуры в роде Шагалов. Недаром французы зовут его шакалом. Эта кличка подходяща для всей этой своры. Бывает, в нашем саду шакалы как завоют, как зальются визгом и лаем - точно бы случилось что-то серьезное. А на поверку были просто шакалы, даже охотники на них не зарятся.
...Мишура дурного вкуса реет над миром мрачным предвестником.
В ней зарождение всяких вандализмов - и активных, и пассивных. Психоз дурного вкуса - опасная эпидемия. Молодежь калечится, а на костылях далеко не уедешь".
"Очевидно, по Европе прогуляются пикассизм и фюмизм...
Лишь бы идти по лучшим вехам, а всякий фюмизм - синкропизм, кубизм, фомизм, дадаизм, сурреализм, экспрессионизм, футуризм - всякие эфемериды пусть себе совершают свой однодневный путь. И сердиться на них не следует, они сами впадают в "ридикюль" [Французское выражение, означающее "попасть в смешное положение"]. И запрещать их нельзя - они отражали состояние общественности".
Нравственно-эстетическая программа Рериха лишена и намека на академизм или декларативность. Она, эта программа, отражала характер всего его творчества, основным мотивом которого было столкновение сил света и тьмы. Недаром свой метод Рерих называет героическим реализмом. И недаром в конце жизни он сближает два понятия: "героический реализм" и "социалистический реализм". Иногда они выступают у него как синонимы. 24 мая 1945 года художник записывает в дневнике:
"В Москве готовится выставка "Победа". Честь художникам, запечатлевшим победу великого Народа Русского. В героическом реализме отобразятся подвиги победоносного воинства".
"Народ Русский". Эти слова художник пишет с большой буквы. Была тема, к которой постоянно обращались его мысли, к которой тяготело его творчество. Эта тема - Россия, ее история, ее культура.
Подводя итоги многолетних странствий, Рерих заносит в дневник: "Ни на миг мы не отклонялись от русских путей. Именно русские могут идти по нашим азийским тропам". Трогательно читать его признание, сделанное в письме к Булгакову, секретарю Л. Н. Толстого: "А хорошо быть русским, хорошо говорить порусски, хорошо мыслить по-русски".
Но, конечно, "мыслить по-русски" не означало и. не могло означать национальной ограниченности и замкнутости. Наоборот.
Та черта русского характера, которую принято называть "всемирной отзывчивостью", с особой силой проявилась и в жизни, я D творчестве Рериха. Художник видит величайшее историческое достижение в том, что именно в советское время понятия "Россия"
и "человечество" сочетаются разумно. Эти понятия - "Россия"
и "человечество" слиты воедино и в статье Рериха "Завет", которая является завещанием великого художника и великого мыслителя.
"...Вот что завещаю всем, всем. Любите Родину. Любите Народ Русский. Любите все народы на всех необъятностях нашей Родины. Пусть эта любовь научит полюбить и все человечество".
В. СИДОРОВ
1
ДЕТСКАЯ СКАЗКА
В очень известном и большом городе жил старый царь, вдовец. У царя была дочь, невеста. Царевна далеко славилась и лицом и умом, и потому многие весьма хорошие люди желали сосватать ее. Среди этих женихов были князья, воеводы, и гости торговые, и ловкие проходимцы, которые всегда толкаются в знатных домам и выискивают, чем бы услужить; были разные люди. Царевна назначила день, когда могут прийти к ней женихи и сказать громко при ней и при всех, что каждый надеется предоставить своей жене; царевна была мудрая. Женихи очень ожидали этого дня, и каждый считал себя лучше всех других.
Один перед другим хвалились женихи: кто именитым родом за тридевять поколений, кто богатством, но один из них ничем не хвалился и никто не знал, откуда пришел он. Он хорошо умел складывать песни; песни его напоминали всем их молодые, лучшие годы, при этом он говорил красиво и его любили слушать, даже забывая спросить, кто этот певец. И хотя он не был князем, но все женихи обращались с ним, как с равным.
В назначенный день все женихи оделись получше и собрались в палату, к парю. Согласно обычаю, женихи поклонились царю и царевне. Никого не пустил вперед князь древнего рода, за ним слуги несли тяжелую, красную книгу. Князь говорил: