Главный герой романа лесосплавщик Пате Тейкка размышляет о счастье человека. Однако все его попытки найти рациональный выход из противоречий буржуазного мира кончаются ничем. Для него остаются чуждыми философские экскурсы Книгочея-Тякю, не может он принять и утопические воззрения магистра Раунио. Он жаждет активной деятельности, но и здесь терпит одну неудачу за другой. Он ходит на рабочие сходки, слушает лекции и участвует в дебатах, но вскоре понимает, что в рабочем движении отсутствует единство, а кому верить, не знает. Не в силах разобраться в многочисленных толках о судьбах и задачах финского рабочего движения, он прекращает посещение кружков. Благодаря своей незаурядности Тейкка быстро выдвигается в начальники участка. Чтобы облегчить работу лесосплавщиков, он усовершенствовал сплав леса по порогам, но это привело лишь к сокращению рабочих мест, а самому Пате вскоре после того, как он выступил в защиту уволенных, пришлось покинуть компанию. Голодный и безработный, он долго скитался по проселочным дорогам, пока не нашел работу батрака. Приглянулся дочке хозяина, перед ним открывалась заманчивая перспектива стать самому хозяином хутора. Однако такая перспектива не прельщает его. В отличие от героев предыдущих произведений Хаанпяя для Пате Тейкки крестьянство уже не представляется основой основ государства. Казалось бы, чего больше желать: крестьянин сам себе хозяин на своей земле и ему ни перед кем не нужно гнуть спину. Однако независимость крестьянина-землевладельца лишь кажущаяся, щупальца экономического кризиса вот-вот обхватят и крестьянское хозяйство. И наконец отчаявшийся найти разумный выход из «заколдованного круга» у себя в Финляндии Пате Тейкка с болью в сердце покидает родину, чтобы поискать счастья на чужбине. Пересекает советско-финляндскую государственную границу.
Мучительно искал выхода из «заколдованного круга» и сам Хаанпяя. Порой ему казалось, что все усилия уяснить для себя сложные проблемы мира бессмысленны, нет выхода из лабиринта буржуазного мира. Его пессимистический настрой еще более усугублялся из-за невозможности публиковаться и хоть как-то поправить свое пошатнувшееся материальное положение. Он пишет в своем дневнике: «Похоже, мне больше незачем браться за перо… жизнь потеряла для меня свою прелесть, будто ты находишься в горьком похмелье».
Но Хаанпяя никогда не был бы тем писателем, каким мы его знаем, если б не сумел перебороть в себе преходящие моменты сомнений и слабости. Как художник-демократ, стремящийся к исторической правде, он не мог оставаться в стороне от тех событий, которые происходили в жизни Финляндии в период экономического кризиса и разгула политической реакции, когда кризис разорял крестьян, увеличивал безработицу, содействовал деклассированию части мелких буржуа и рабочих; когда официальная пропаганда проповедовала фашизм и антисоветизм. Если на начальном этапе своей творческой биографии Хаанпяя и стремился к реалистическому отображению жизни, но далеко не всегда обращался к актуальным проблемам времени и не всегда умел подойти к ним с правильной позиции, то теперь его интересуют проблемы общественного переустройства, вопрос о крестьянстве как резерве пролетариата, проблема решительного вмешательства народных масс в ход событий. Как и прежде, главным для него был рассказ о простых людях, о лесорубах, мелких конторщиках, земледельцах, рабочих, об их жизни и заботах в то трудное время, когда «мир созрел, настолько созрел, что рабочие руки, понаделав столько всяких вещей, понастроив столько домов, взрастив столько плодов, превратились в бедствие, стали ужасной помехой обществу». Хаанпяя, бичуя пороки окружающего мира, смело и бескомпромиссно направляет острие своего пера против финансово-промышленного капитала, виновного в бедственном положении народа, против национал-шовинистической пропаганды, милитаризма и фашизма, против апатичности, царившей в финском рабочем движении. В те годы из-под его пера выходят прекрасные новеллы, свидетельствующие о политическом радикализме автора, о его ненависти к фашиствующим бандам «самообороны», шюцкоровцам, о его тревоге за судьбы финляндского рабочего движения, о его тревоге за будущее страны, о его вере в активного человека и в силу народных масс. И, несмотря на внешнюю оболочку этих новелл, на трагичную судьбу их героев, в этих произведениях почти всегда присутствует жизнеутверждающий пафос.
Разоблачая милитаристскую политику буржуазии и ее стремление создать «Великую Финляндию», Хаанпяя в своих новеллах противопоставляет финну-воителю финна-труженика, которому война и армия чужды и которому незачем идти воевать в чужую страну, хватает забот и у себя дома, чтобы навести там порядок. Рассказывая о труде простых финских земледельцев, Хаанпяя пишет: «Только здесь ты видишь подлинные завоевания и героизм, здесь, где новосел вгрызается в глушь, расширяя жизненное пространство, а не там, где огромные военные орды захватывают землю с помощью убийств и уничтожения». А в рассказе «Генерал Импола» Хаанпяя, высмеивая военщину, противопоставляет ей деревенского дурачка, который возомнил себя генералом.