Бредель был неутомимым искателем нового и в области тематики, и в области жанра. Его наследие составляет весьма заметный вклад в историю немецкого романа нашего столетия и особенно в историю романа ГДР. Вместе с тем велик его вклад и в развитие малых повествовательных жанров — повести, новеллы, рассказа, очерка.
Еще до войны Бредель создал ряд рассказов на исторические темы, связанные главным образом с эпохой Великой французской буржуазной революции и освободительными войнами 1810-х годов. Сам Бредель, выступая перед немецкими студентами МГУ в 1956 году, объяснил появление этой серии рассказов своей давней и прочной симпатией к эпохе французской революции и особым интересом к войнам Наполеона I, к плеяде его современников. Серия рассказов и очерков Бределя, посвященных бурным событиям конца XVIII — начала XIX века, и возникла из его интереса к остроконфликтной, полной противоречий переломной поре мировой истории, к развитию освободительной борьбы в Европе. Из анализа романов Бределя явствует, что он и как романист сохранил это чувство истории, жадный интерес участника великих битв современности к их общему смыслу, некий прирожденный историзм, отличающий в целом его наследие. Бредель был глубоко сознательным наблюдателем и участником истории XX века.
Это глубокое ощущение исторического процесса, ощущение социальных и психологических перемен, стремление постичь их природу очевидно в его рассказах, многие из которых появились уже после того, как была провозглашена ГДР. Таков, например, цикл рассказов, посвященных второй мировой войне. Бредель осмысляет в них страшный опыт солдата вермахта именно как пример исторической судьбы простого немца, ставшего жертвой ложных представлений, всей историей Германии подведенного к чувству неодолимого страха, к ощущению неизбежности катастрофы. Страшный рассказ «Молчащая деревня» — повесть об одичании и обесчеловечивании как типических чертах Третьего рейха. Наряду с этим в наследии Бределя есть немало юмористических, светлых и забавных страниц, раскрывающих и другую сторону его многогранной личности. Такова книга гамбургских преданий и анекдотов «Под башнями и мачтами», которую сам Бредель называл «историей нашего города в рассказах».
Из большого количества рассказов и новелл Бределя мы помещаем лишь несколько, показывающих его своеобразие как мастера этого жанра. Бредель — продолжатель традиций немецкого рассказа с его обстоятельной изобразительностью и известным элементом дидактики, в данном случае отчетливо политической, напоминающей, что рассказы написаны журналистом, сочетавшим в себе мастера репортажа и опытного агитатора. Это в известной степени «истории», что особенно чувствуется в рассказах «Смерть Зигфрида Альцуфрома» или «Кто же марает свое гнездо?» (в последнем случае характерна даже пословица, взятая в качестве заголовка). Шире и сложнее «Весенняя соната» — фрагмент из романа «Новая глава». Своеобразна повествовательная манера Бределя: в любом его рассказе чувствуется личная интонация автора, так или иначе настраивающего читателя, как бы стремящегося вступить с ним в непосредственный разговор.
Неисчерпаемый боевой и политический опыт Бределя отражен в книге очерков «От Эбро до Сталинграда». В ней в полную меру сказался его талант военного журналиста, вооруженного не только наблюдательностью, но и солидными военно-историческими знаниями, которые помогают ему широко осмыслять события войны. Разностороннее участие Бределя в жизни ГДР нашло отражение и в его острых, боевых выступлениях на литературные темы. Такова его книга статей «Семь поэтов». Среди них особое впечатление на нас, советских людей, производит статья о Шолохове, в которой чувствуется подлинная любовь к советской литературе, и статья о Гете и Пушкине — дань мировому значению великого русского поэта. В речи «О задачах литературы и литературной критики» Бредель, опираясь на опыт мировой прогрессивной литературной мысли, выступил как подлинный представитель и поборник социалистического реализма, всем своим творчеством свидетельствующий об исторической закономерности и значении этого метода в литературе нашего столетия.