Одно из самых непосредственных, самых ярких выражений горячей любви Бределя к его социалистической родине — повесть-репортаж «50 дней», напоминающая советские книги эпохи первой пятилетки. Это рассказ о коллективе, который складывается на объекте, являющемся в нашем понимании ударной стройкой. Надо помнить, что «50 дней» были написаны в начале 50-х годов, когда славная история ГДР только начиналась, когда действительно писалась та ее первая глава, которой был посвящен уже упомянутый нами роман Бределя. Но с какой пламенной верой, с какой любовью вел Бредель свой репортаж с одной из первых социалистических строек ГДР! Какая гордость за новых людей, за граждан молодой республики, формирующихся на глазах Бределя, звучит в этой небольшой книге, каким оптимизмом дышат эти страницы, повествующие о преодолеваемых трудностях, о перестраивающихся душах! Пророческим взором писателя, увлекающего своей верой и пафосом, Бредель видел впереди те великолепные, результаты, которых добилось социалистическое государство немецкого народа потом, во второй половине 50-х годов, в 60-х годах, в наши дни, когда уже нет с немецкой молодежью ее любящего наставника и художника — Вилли Бределя.
Советские люди и их немецкие друзья никогда не забудут Бределя — пролетария-подпольщика, смелого солдата революции, военкома, неутомимого строителя социализма, художника, ставшего у колыбели новой литературы новой демократической Германии.
Р. Самарин
Испытание
Предисловие автора к немецкому изданию
Эта книга, частью набросанная вчерне на бумаге и полностью завершенная мысленно за долгие недели и месяцы одиночного заключения в концлагере, как духовная контрабанда, вместе со мной оказалась на свободе. В Праге оставалось только перенести ее на бумагу, и уже осенью 1934 года в лондонском издательстве «Малик» она увидела свет.
Книга описывает концлагерь в первый год гитлеровского господства. Как известно, гестапо и эсэсовцы систематически совершенствовали технику пыток и убийств. Поход за истребление сторонников мира и свободы, начатый в самой Германии, с помощью новейших средств за десять лет превратился в методическое искоренение народностей и целых наций. Чтобы получить хотя бы приблизительное представление о фабрике уничтожения людей за последние годы нацистского господства, недостаточно даже в десять раз увеличить изображенные здесь факты.
Беспощадная правдивость этих зарисовок вызывала порой отвращение; но я видел свою задачу не в том, чтобы приукрасить или смягчить действительные факты, даже если они являются несмываемым позором для культуры нашего народа. Только ради изображения правды, причем правды документальной, выбрал я форму романа.
В предисловиях к предыдущим изданиям этой книги говорится: «Я изобразил то, что сам испытал и увидел. Кое-что я узнал от хорошо знакомых мне и заслуживающих абсолютного доверия товарищей по заключению. В этом романе нет ни одного вымышленного лица. Фамилии эсэсовцев — подлинные, равно как и фамилии штурмфюрера, коменданта лагеря, имперского наместника. Фамилии же заключенных (и некоторые эпизоды их жизни) я изменил».
Почему я изменил имена моих сотоварищей, не требует объяснения, хотя в настоящее время скрывать их нет необходимости. Так, в честном социал-демократе и эстете Фрице Кольтвице, который с первого дня ареста до своей так называемой «добровольной» смерти прошел путь ни с чем не сравнимых страданий, я пытался показать трагическую судьбу д-ра Сольмица из Любека, в стойком, презирающем смерть коммунисте Генрихе Торстене — героизм депутата рейхстага Матиаса Тезена, который после перенесенных мук первого года просидел в концлагере еще одиннадцать с половиной лет — весь период господства гитлеровской диктатуры — без суда и следствия, и затем, за несколько часов до окончательного краха Третьей империи, был зверски убит наемниками Гиммлера.
Выходившие до сих пор издания этой книги были посвящены антифашистам родного мне Гамбурга; это первое немецкое издание я посвящаю мужественному сыну нашего народа, мученику за свободу и гуманизм: Матиасу Тезену.