— Твое имя?
— Ваша покорная слуга Умм-ас-Саад, — сказала она, обращаясь к приставу.
Кызман-эфенди снова указал ей на судью.
— Твоя профессия?
— Моя профессия — женщина.
— Ты обвиняешься в том, что укусила за палец шейха Хасана Аммара.
Старуха отвернулась от судьи и опять обратилась к приставу:
— Клянусь твоими сединами и твоим достоинством, я не сделала ничего постыдного. Я поклялась, что выкуп за мою дочь будет не меньше двадцати бинту…[77]
Судья поднял голову, поправил очки, поглядел на женщину и крикнул:
— Подойди сюда и отвечай мне! Я судья! Укусила или нет? Одним словом: да или нет!
— Укусила? Упаси Аллах! Я грешница, правда, но не кусаюсь.
Судья приказал ввести истца. Вошел пострадавший, у него был забинтован палец. Задав обычный вопрос об имени и профессии, судья привел его к присяге и попросил изложить суть дела. Пострадавший сказал:
— У меня, господин судья, нет доли ни в воле, ни в муке[78]. Ведь я был только посредником… — И он умолк, словно уже все разъяснил.
Судья уставился на него, еле сдерживая гнев, потом закричал, чтобы он рассказал все подробно. Истец снова заговорил. Выяснилось следующее:
У обвиняемой Умм-ас-Саад есть дочь по имени Ситт Абуха. К этой Ситт Абухе посватался феллах ас-Сейид Хариша и предложил выкуп в пятнадцать бинту, но Умм-ас-Саад требовала двадцать. Сговор не состоялся. Вдруг брат жениха, мальчишка по имени аз-Занджар, явился к родным невесты и солгал им, что жених принял их условия, а придя домой, сказал брату, что родные девушки согласились на его условия и снизили сумму выкупа. Вот так, стараниями этого коварного мальчишки, решившего пошутить, согласие было достигнуто и назначили день для чтения аль-Фатихи[79] в доме невесты. Жених послал шейха Аммара и шейха Фараджа свидетелями со своей стороны. Все собрались. Отец девушки зарезал гуся, и когда зажаренная птица была уже подана гостям, вспомнили о выкупе. Тут-то и выяснилось, что никто своего решения не менял. Между сторонами разгорелся спор. Мать невесты начала причитать на всю деревню: «О, горе нам! О, как будут злорадствовать наши враги! Клянусь пророком, я не отдам свою дочь меньше чем за двадцать бинту». Как сумасшедшая бросилась она к мужчинам, чтобы не дать им, чего доброго, договориться между собой.
Шейх Аммар так и не притронулся к еде. Побуждаемый добрыми намерениями, он подошел к старухе и принялся ее уговаривать. Тем временем его товарищ шейх Фарадж запустил руку в блюдо с гусем и начал жадно поедать жирные куски, решив не ввязываться в спор. Страсти разгорались, запахло дракой, и вдруг рука шейха Аммара, потянувшаяся было за гусем, оказалась во рту старухи. Шейх дико закричал, начался переполох! Шейх Аммар силой оторвал своего товарища от блюда с жарким и ушел в страшной злобе, — ведь шейх Фарадж не сказал ни слова и знатно полакомился, а он, Аммар, старавшийся ради блага других, ушел с пира несолоно хлебавши. К тому же еще старуха съела его палец!..
Пострадавший продолжал разглагольствовать в том же духе… Вдруг судья беспокойно заерзал на месте и недоверчиво поглядел на истца. Он прервал его и встревожено пробормотал, видимо обращаясь к самому себе: «А привел я истца к присяге?» Так и не вспомнив, он обратился ко мне: «Господин следователь, я приводил истца к присяге?» Я стал припоминать. Судья, обуреваемый сомнениями, воскликнул: «Поклянись! Скажи: клянусь великим Аллахом, я говорю правду». — Истец поклялся, и тогда судья сказал ему: «А теперь повтори все сначала».
Видно, мы никогда не кончим. Мне все страшно надоело. Я начал зевать, развалился в кресле, меня одолела дремота. Не знаю, сколько прошло времени. Вдруг я сквозь сон услышал крик: «Следствие! Чего требует следствие?» Я открыл покрасневшие от бессонной ночи, слипающиеся глаза. Судья сообщил мне, что, согласно заключению медицинского эксперта, истцу нанесено серьезное увечье — «потеря сустава безымянного пальца». Я выпрямился в кресле и потребовал, чтобы было вынесено решение о некомпетентности состава суда.
Судья обратился к старухе:
— Проступок твой оказался преступлением, и разбор этого дела входит в компетенцию уголовного суда.
Было видно, что женщина ничего не поняла. Для нее укус остался укусом. Что же превратило его из проступка в преступление? Хороши, видно, законы, если их не понимают бедняки!
Объявили следующее дело. Это была драка дубинками между отцом невесты Ситт Абухи и родными жениха ас-Сейид Хариша. Оказалось, что в конце концов стороны все-таки договорились о браке. Жених послал своих родственников, чтобы они привезли на верблюде невесту из дома ее отца. Увидев верблюда, отец страшно рассердился и закричал: