— Аллах всемогущий! Вы что, гоните скот на субботний базар, что ли? Развяжи веревку, солдат!
Конвойный объяснил, развязывая зубами узлы на веревке:
— Бек, при обыске в их домах были обнаружены недозволенные вещи[91]. Сейчас полиция с отрядом верблюжьего корпуса[92] продолжает обыски и аресты в районе.
Рассматривая эту толпу, я вспомнил, что уже знакомился с их делом.
— Значит, недозволенные вещи? — повторил я.
Конвойный поправился:
— Недозволенная одежда, эфенди.
Дело заключалось в том, что грузовая машина с тюками хлопчатобумажных и шерстяных пальто, пиджаков, шаровар и обуви, принадлежащими крупному торговому предприятию в Каире, проезжала ночью по территории района. При переправе через канал один тюк с вещами свалился в воду и пролежал на дне, пока не спала вода. Обнаружив вещи в канале, вся деревня кинулась к этому необычному кладу. Толпа раздетых феллахов набросилась на тюк, лежавший в вязкой глине, каждый тащил из него то, что попадалось под руку. Шерстяные шаровары немедленно надевались поверх рваных штанов, суконное пальто — на почти голое тело, лакированные ботинки — прямо на босу ногу. Нищие феллахи прославляли Аллаха, радостно щеголяя в обновках по улицам своей деревни. «Вещи в воде! Вещи в воде!» — разнеслось по округе. Полиция, конечно, обратила на это внимание и быстро дозналась, в чем дело. Необходимо было принять меры, феллахам слишком уж повезло. Тогда объявили все найденные вещи «недозволенными».
Я решил задать всем сразу один вопрос. Может быть, они признают свою вину и облегчат мою задачу. Окинув толпу несчастных взглядом, я спросил:
— Вы украли одежду?
Мне ответил глубокий, степенный мужской голос:
— Никак нет, клянемся Аллахом, мы не крали, да и не умеем красть. Река послала нам этот мешок, каждый получил свою долю.
Я возразил:
— Свою долю? Разве этот мешок собственность реки? Разве у него нет хозяина?
Ответил тот же спокойный голос:
— Мы забыли, что у него есть хозяин, бек. Пошли Аллах вам повышение! Сжальтесь над несчастными феллахами!
— Дело не во мне, а в законе. В законе ясно сказано: «Всякий, кто нашел что-либо, принадлежащее другому, и присвоил найденное, рассматривается как вор». Понятно?
— Понятно, бек. Но… ведь… одежда лежала перед нашими глазами, ее послала нам река, а мы все, прошу прощения, совсем голые!..
— Так ты полагаешь, что у нас анархия? Или у нас есть законы и правительство?
Мужчина не утерпел:
— Значит, правительство такое, что ничего не дает, а только берет. Оно нас не одевает и самим одеваться не дает.
— Я обязан отправить вас в тюрьму.
— Бек, ведь наши дома уже обыскали, и все вещи у нас отобраны. Радость людей сменилась слезами. Нам никто ничего не должен, и мы теперь никому ничего не должны. За что же тюрьма?
— Я могу освободить вас только под денежный залог.
— Денежный залог? Да мы голы, господин следователь!
— Уходите, ради Аллаха! От спора с вами у меня голова разболелась. С вами спорить — только время терять. В законе все ясно сказано, а я связан статьями закона покрепче, чем вы веревками. Закон суров, но это закон. Подвергнуть всех обвиняемых предварительному заключению на четыре дня. Если не заплатят, возобновить срок. Взять отпечатки их пальцев и записать приметы. Уведи их, солдат.
Люди вышли длинной вереницей. Последним шел мужчина, отвечавший мне. Он тихо произнес:
— Сажают в тюрьму за то, что Аллах одел нас!
Наступила тишина. В комнате невозможно было дышать, от скопища людей воздух стал тяжелым. Я велел привратнику открыть окна. Он повиновался, проклиная глухим голосом этих «белых буйволов» — крестьян, которых не следует даже пускать в зал заседаний.
Случайно я посмотрел на моего помощника. Он, пригорюнившись, о чем-то размышлял. Интересно, о чем он задумался? Что творится в его душе? Чем он расстроен? Может, в нем еще живы чуткость, жалость к людям — человеческие чувства, которые всякий новичок приносит с собой, когда начинает работу в суде? Или все это уже забыто, отмерло?..
Раздался резкий стук в дверь, вбежал запыхавшийся мамур.
— Девушка Рим!..
— Что с ней?! — спросил я с волнением.
Мамур повалился на стул. Я нетерпеливо смотрел на него, но он повернулся к привратнику:
— Принеси воды, заклинаю тебя твоими глазами.