Пекин готовился к Новому году, поэтому город находился в непрестанном движении: одни покупали, другие продавали, третьи находились во власти иных волнений и забот. А еще одни затихали, — затихали навек, найдя в этот день свою кончину. Повсюду раздавалось уханье барабанов и гудение сона [64]. На улице шла свадебная процессия: кто-то приурочил свадьбу к Новому году.
А в это самое время я тихонько лежал посредине кана, со всех сторон обложенный мягкой ватой, не ведая о том, что делается вокруг меня.
По слухам, зимой наш дом насквозь продувался ветром. Кан почти все время был холодный, и чай, оставленный на ночь в чашке, к утру превращался в льдинку. Но сегодня в доме большие перемены. В комнатах необыкновенно тепло. Оно исходит от небольшой печурки из белой жести, которая стоит под каном. Солнечные лучи, падая на кан, где в блаженном неведении лежу я, освещают мои красные маленькие ножки. От непривычной жары все, кто находится сейчас в комнате, испытывают во всем теле странный зуд. Особенно чешутся руки, уши, губы. В солнечных лучах, которые льются из окна, дрожат и мечутся мириады блестящих точек пылинок. Словно крошечные, бесплотные звездочки, они порхают надо мной, а потом куда-то исчезают.
В эти дни на окнах богатых домов, принадлежавших крупным чиновникам и вельможам, можно увидеть фуцзяньские нарциссы. От больших бронзовых печей, как и от канов, разливается по всей комнате тепло, от которого распускаются стоящие в вазах алые цветы мэйхуа [65]. На столиках из красного дерева и на специальных утепленных подставках — редкостных антикварных безделушках — расправили изумрудные крылышки цикады, мерно стрекочущие в лучах солнца. На террасе развешены клетки с птицами, которые выводят звонкие рулады, обратясь к сияющему небу. В кухне повара вместе с домашней прислугой разделывают барашка, откормленного где-то во Внутренней Монголии, и дунбэйскую [66] «парчевую курочку» фазана. Солнечные лучи, освещая перья птицы, разлетаются во все стороны многоцветным сиянием…
В нашем доме очень любили растения, но из-за постоянного отсутствия денег мы не могли купить не только куст мэйхуа, но даже нарциссы. У нас во дворе росло лишь два скрюченных финиковых дерева: одно возле каменного экрана, второе около южной стены. Все мы очень любили разных зверушек и птиц, но синегрудые птахи и дрозды нам были не по карману. Да и где взять время, чтобы зимой разводить изумрудных цикад? У нас во дворе жили одни воробьи, которые скакали с ветки на ветку, иногда садились на подоконник и с любопытством заглядывали в комнату. Они, конечно, давно уже смекнули, что я вовсе не ожидаю того мгновения, когда расцветут мэйхуа и нарциссы или когда зальется синегрудая птичка и застрекочет цикада. Пригревшись в солнечном кружке, я ожидаю гостей моих бедолаг-родственников, которые придут поздравить меня по случаю моего омовения.
В смежной комнате на небольшом железном таганке специально для этой церемонии греется вода — особый настой из листиков полыни и веточек акации. Его аромат смешался с терпким запахом цветочного табака, который курили старухи-гостьи. Сильные запахи, разливающиеся вокруг, предвещают счастье, поэтому все с нетерпением ждут знаменитую «тетушку», которая должна пожелать мне это счастье, напомнив, что меня минуют лишения и голод, потому что я когда-нибудь стану великим человеком.
Моя тетя, обойдя по кругу комнату и бросив короткий взгляд на кан, где я лежал, остановилась у двери, ожидая Фухая, чтобы вместе с ним уйти в другую комнату и схватиться в карточной битве. О чем она думала? Желала ли мне радости в жизни или поминала недобрым словом?
Ровно в двенадцать вместе с яркими солнечными лучами и крепким морозным ветерком в доме появилась тетушка Бай, белая низенькая толстушка лет за пятьдесят, вся с головы до пят начиненная благими пожеланиями. С первого взгляда на эту шуструю женщину сразу скажешь, что она способна на многое: за день может принять не меньше десяти младенцев и все роды у нее пройдут самым лучшим образом. Тетушка Бай со всеми необычайно приветлива, но держится степенно и с достоинством, так что молодые люди с ней особенно шутить не решаются, будто знают, что она на их шутку тут же ответит, как отрежет: «Милок! Не забудь, кто тебя обмывал на третий день после твоего рождения!» Тетушка Бай одета просто, но чисто. В ее скромной и удобной одежде выделяется, пожалуй, лишь цветок граната из пурпурного шелка, который она приколола к красивой атласной ленте на шляпе.