Резкий стук кольца в соседскую дверь разбудил мою мать. Но может быть, она вовсе и не спала, а тоже думала о старшей дочке, только сейчас у нее не хватало сил, чтобы поделиться своими тревогами с отцом.
— Поспал бы! — только и сказала она отцу.
Отец удивился: кто же спит в новогоднюю ночь? По давно заведенному порядку, который, наверное, существовал уже много поколений в нашей семье, спать в канун Нового года не полагалось. Поэтому отец лишь хмыкнул, продолжая лепить пельмени. В один пельмень он положил маленькую, до блеска начищенную монетку, которая должна достаться тому, у кого счастливая судьба. Если счастливчик проглотит ее, целый год ему будет сопутствовать удача! Отец твердо решил, что в эту ночь он будет непременно бодрствовать, как солдат на часах, чтобы все время горел огонь в лампах, тлели благовония перед Буддой и чтобы не остывала печурка. Ведь у него теперь есть сын — его надежда в жизни! Поэтому огни в светильниках должны гореть как можно ярче, выражая дух торжества и радости.
Отец принес в комнату большой глиняный таз, чтобы сливать в него грязную воду. После «пятидневного срока» [75] таз обязательно полагалось опростать за воротами дома. Потом он достал «государев численник», по которому следовало проверить правильное местоположение богов счастья и богатства, дабы завтра, выходя из дома, все могли видеть их изображения перед собой. Отец испытывал большую радость. Ему казалось, что при разумной трате денег и некоторой экономии, имея к тому же поддержку богов, можно обрести полное довольство в жизни. Круглый год у семьи будет благополучие!
В полночь треск петард участился — наступил час жертвоприношений богам. Лицо отца озарилось улыбкой. Отец слабо представлял, где, скажем, находится Англия или провинция Юньнань: на западе или на востоке? Граничит ли Англия с Америкой или она находится где-то рядом с Юньнанью? Надо сказать, это его нисколько не беспокоило. Но зато он всегда радовался, когда в Пекине трещали хлопушки и петарды. В этом случае он знал, что в Поднебесной царит спокойствие.
В комнате появилась сестренка с двумя пряниками, выпеченными еще к празднику двух девяток [76]. Ее губы дрожали, а в глазах стояли слезы. Сколько дней она помогала тете, а взамен не получила от нее ни монетки, только эти черствые пряники, пролежавшие в теткиной комнате с осени до Нового года. Оскорбленная до глубины души, сестренка решила выбросить подарок, но отец ее остановил:
— Выбрасывать не годится, дочка! — и положил пряники на стол.
Всем своим видом и запахом тетин дар намекал на стародавние времена.
— Не плачь, дочка! Не плачь! Не к добру это! — Он достал из кармана несколько медных монет. — На, возьми! Если придет Сяо Ли, купи у него засахаренных бобов! Вот и полакомишься!
Отец знал, что нынешней ночью Сяо Ли будет торговать до самого рассвета и все окрестные ребятишки, которым не по карману дорогие сладости, станут его непременно ждать.
Сяо Ли появился на улице скоро. Сестренка собралась уже бежать, как вдруг дверь в комнату отворилась и в ней показалась тетя.
— Племянница! Я тебе дала их… чтобы ты накормила собаку. Поди-ка сюда! Ну иди же, иди! — Тетя сунула в руку девочки новенькую красную ассигнацию и с шумом захлопнула дверь. Сестренка убежала и скоро вернулась, неся пакетик сладких бобов с финиками и две палочки с засахаренными фруктами — танхулу.
— Тетя! — крикнула она. — Возьми одну палочку! Смотри, какие белые яблочки!
— Я сплю! — послышалось из тетиной комнаты. — Увидимся в будущем году!
«Если у сестры так закончится старый год, будущий с самого начала может оказаться для нас несчастливым!» — подумал отец. Он подошел к тетиной двери.
76
Осенний праздник, отмечающийся в девятый день девятой луны, обычно связывался с окончанием сельскохозяйственных работ.