— Давай поговорим сейчас!
Сянцзы решил не уступать. Раз он не смог уйти, значит, надо заняться делом.
— Ну что ж, поговорим.
Хуню принесла скамейку и уселась возле печки.
— Сколько у тебя денег? — спросил он.
— Ах, вот ты о чем! Я знала, что ты это спросишь. Ведь ты и женился на мне только из-за денег, верно?
У Сянцзы перехватило дыхание. Старик Лю и рикши из «Жэньхэчана» считали, что он позарился на богатство и поэтому соблазнил Хуню. А теперь она сама так говорит! Пусть у него все пропало — коляска, деньги, — так неужели отныне он должен кланяться и благодарить ее за каждую горсть риса? С каким удовольствием он вцепился бы ей в горло и душил, душил, чтобы глаза повылезали из орбит! Он передушил бы их всех, а потом перерезал бы горло себе. Таким ничтожествам, как он, незачем жить на свете!
Прав он был, когда собрался уйти! Да, не следовало ему возвращаться…
Видя, что с Сянцзы творится что-то неладное, Хуню уступила.
— Ладно! Скажу тебе. У меня было юаней пятьсот. За квартиру, паланкин, оклейку комнат, а потом на одежду и вещи ушло юаней сто, осталось около четырехсот. Но ты не волнуйся, отдохни хоть несколько дней как следует. Сколько лет ты бегал с коляской, обливаясь потом! Да и я засиделась в девицах. Мне тоже хочется поразвлечься. Кончатся деньги, попросим у старика. Не поругайся я с ним в тот день, ни за что бы не ушла из собственного дома. Сейчас у меня злость прошла. Отец остается отцом, а я у него — единственная дочь. Да и ты ему нравишься! Мы придем к нему, повинимся. У него есть деньги. Они по наследству перейдут к нам, так уж повелось. Поверь, лучше помириться с ним, чем работать всю жизнь на чужих людей. А может, ты дня через два сам сходишь? Если поначалу он не захочет тебя видеть — не беда! Раз не примет, другой не примет, а на третий наверняка сменит гнев на милость. Я уж как-нибудь его умаслю. Кто знает, может, потом переберемся обратно. Вот тогда мы поднимем голову, тогда никто не посмеет на нас коситься! Здесь нельзя застревать, иначе мы так и останемся на всю жизнь бедняками. Правильно я говорю?
Однако Сянцзы думал по-другому. Когда Хуню отыскала его в доме Цао, он решил жениться на ней, чтобы на ее деньги купить коляску. Что и говорить, пользоваться деньгами жены не очень-то порядочно, но раз уж все так сложилось, делать нечего. Однако то, о чем говорила Хуню, ему и в голову не могло прийти! Конечно, это выход. Только не для Сянцзы.
Человек, в сущности, ничто: он как птица, которая в поисках корма сама летит в силки. Ее кормят, она смиренно сидит в клетке и поет, хотя знает, что в любой момент ее могут продать.
Сянцзы не желал идти с поклоном к Лю Сые. С Хуню у него определенные отношения, с Лю Сые — никаких. Он достаточно настрадался из-за Хуню, чтобы еще унижаться перед ее отцом.
— Не могу я сидеть сложа руки! — снова буркнул Сянцзы и замолчал. Не хотелось ни говорить, ни спорить.
— Ах, бедняга! — с иронией сказала Хуню. — В таком случае займись торговлей!
— Нет! Я ничего не заработаю. Я умею только возить коляску, и мне это нравится!
От злости у Сянцзы стучало в писках.
— Слушай, ты! Я не позволю тебе бегать с коляской! Не желаю, чтобы потный, вонючий рикша ложился в мою постель! У тебя свои планы, у меня свои. Посмотрим, чья возьмет! Свадьбу справляли на мои деньги, ты не дал и медяка. Вот и подумай, кто кого должен слушаться!
Сянцзы промолчал.
Глаза шестнадцатая
Просидев без дела до праздника юаньсяо[24], Сянцзы потерял всякое терпение.
Зато Хуню была очень довольна. Она хлопотала, готовила юаньсяо и пельмени, утром ходила на базар, вечером гуляла по городу. Она совсем не считалась с Сянцзы, не давала ему и слова сказать, но вместе с тем старалась ею всячески задобрить, купить какой-нибудь подарок, приготовить для нею что-нибудь необычное.
Во дворе жило несколько семей, большинство по семь-восемь человек в одной комнатушке. Здесь ютился разный люд — рикши, мелкие торговцы, полицейские, слуги. У каждого было свое занятие. Никто не бездельничал, даже ребятишки и те по утрам бегали с крохотными мисками за даровой кашей, а после обеда собирали недогоревший уголь. Только самые маленькие с покрасневшими от холода попками возились и дрались на дворе. Зола из печей, мусор, помои — все выбрасывали во двор, и никто не заботился об уборке. На середине двора была огромная лужа, которая зимой замерзала. Возвратившись с углем домой, ребята постарше с шумом и криком катались по льду, как на катке.
24
Юаньсяо — народный праздник в честь первого в году полнолуния. Приходится на 15 января по старому (лунному) китайскому календарю. К празднику обычно готовили юаньсяо — блюдо из рисовой муки с сахаром.