— Садитесь, товарищ! Есть и пить хотите?
С КПП позвонили в Москву, и через полтора часа Бела Уитц уже сидел в поезде. Он ехал в двухместном спальном купе, в корзине ему дали с собой разносолов и питья, которых хватило бы человек на десять, несколько коробок сигар и сигарет, а женский персонал погранпункта вручил ему на перроне огромный букет красных роз, которые всю дорогу его раздражали.
В Москве на вокзале Уитца встречали представители Союза художников СССР, венгерские пролетарские художники и писатели.
Ясно, что такая случайность может случиться раз в тысячу лет, но с Уитцем всякое бывало, и он воспринял все происшедшее как само собой разумеющееся. Когда два дня спустя в Москве на квартире Яноша Матейки мы встретились с Уитцем за ужином, я спросил его:
— Как взбрело тебе в голову, тезка, отправиться в такой путь без паспорта?
— А зачем мне паспорт? — ответил вопросом на вопрос Бела Уитц, с удивлением и даже как-то осуждающе. — Паспорт?!
И он сердито потряс своей красивой головой.
Анекдот, рассказанный Бокани [49]
Имя Дежё Бокани нынешнему молодому поколению почти неизвестно, и в этом есть наша вина, вина тех, кому довелось видеть и слышать этого замечательного народного трибуна, выдающегося оратора и публициста, более двадцати лет бывшего одним из руководителей венгерского рабочего движения. Являясь участником конгрессов Второго Интернационала, Бокани подружился с Бебелем и Жоресом, и оба они высоко отзывались о нем.
Бокани долгое время жил в Москве и был активным коммунистом. Вспоминаю случай, о котором охотно рассказывал Бокани.
— Это было в 1910 году. Партия социал-демократов вступила тогда в союз с левым крылом партии независимости, во главе его стоял Дюла Юшт. И потому, по случаю парламентских выборов, социал-демократическая партия направляла своих ораторов на предвыборные митинги, созывавшиеся сторонниками Юшта. Однажды и меня направили в Сегед. После митинга меня пригласил к себе мой старый товарищ — рабочий-строитель. Мы поужинали, и я заночевал в гостях. Ужин был скромный, с легким виноградным вином. Вино оказалось превосходным. Оно бодрило и не только открывало нараспашку душу моего гостеприимного хозяина, но и его уши. Навострив их, он долгое время слушал мои пространные разъяснения о том, чего добивается социал-демократическая партия и каковы ее программные требования. Когда я закончил (признаться, речь моя слишком затянулась), торопливо заговорил доселе молчавший хозяин дома.
— Совсем недавно я внимательно выслушивал сиятельного графа господина Альберта Аппони [50], — сказал он, — и узнал от него, чего хотят господа да попы. Теперь я выслушал вас, товарищ Бокани, и уразумел, чего добиваются социал-демократы. А теперь послушайте меня вы. Вам не вредно узнать, что и народ чего-то хочет.
Однажды об этом анекдотическом случае Бокани рассказал в Москве на комсомольском активе молодых венгерских рабочих. Как только он замолк, человек десять хором спросили его:
— Ну и что же сказал вам рабочий-строитель из Сегеда?
Теребя свои отвислые усы, Бокани помолчал немного, затем лукаво усмехнулся и решительным жестом попросил тишины.
— Вы желаете подробный пересказ или достаточно будет нескольких слов? — спросил Бокани.
— Да, да, коротко и ясно, — закричали в зале.
— Ну что ж, повинуюсь, — улыбнулся оратор. — Мой старый сегедский товарищ говорил тогда долго, как и я, но все, что он рассказал, я могу изложить в одной фразе: «Товарищи, изучайте ленинизм, живите и действуйте так, как учил Ленин!»
Король Матяш и рыцарь Холубар
Мы стояли на Красной площади у Кремлевской стены лицом к зданию Совета Министров, над которым развевался огромный алый флаг. Ночью флаг освещали невидимые лампы. Древко его, так же как и лампы, оставалось незримым. Дул слабый ветерок, когда мы стояли там с Юлиусом; флаг пылал и, словно гигантский багряно-красный вечно колышущийся язык пламени, лизал темный, тяжелый, неподвижный, беззвездный небосвод.
— Здесь центр мира, — глубоко вздохнув, сказал Юлиус. Обычно он был живой, как ртуть, и слова лились из него яркие, свежие, счастливые. Теперь вот уже четверть часа он стоял недвижимо и молча. Этот вздох прервал молчание.
49
Бокани Дежё (1871–1940) — видный деятель венгерского рабочего движения. До 1919 года состоял в руководстве венгерской социал-демократической партии. В период Венгерской Советской республики занимал пост народного комиссара труда, защищал Республику на посту комиссара III корпуса венгерской Красной армии. После свержения в Венгрии советской власти был приговорен контрреволюционным трибуналом к смертной казни, но под давлением мирового общественного мнения, протестовавшего против судебной расправы над десятью народными комиссарами, хортистский режим вынужден был отказаться от приведения приговора в исполнение. Благодаря мерам, предпринятым советским государством, Бокани и сотни венгерских коммунаров удалось вырвать из фашистских застенков.
50
Граф Альберт Аппони (1846–1933) — один из лидеров консервативного крыла партии независимости.