— Эали! Эй, Эали!
Мы оглянулись, я не сразу заметил окликавшего, однако Теджир здорово навострился угадывать, кто именно и откуда зовет его. Он безошибочно подошел к одной из стоявших на обочине машин и заглянул внутрь.
— Слушаю вас, мистер Харпыр-бей. Что угодно?
— Возьми эта пакет и отдай мне в дом. А-а, ноу, полоджи у порог.
— Слушаюсь, мистер Харпыр-бей, йес.
Я сразу признал в Харпыре-бее американца — был он тонкий, как тростинка, подуй — согнется пополам. Волосы у него белесые, глаза голубые. Видимо, он был здорово под градусом, даже ко мне, за несколько шагов, доносился спиртной дух. Он неловко протянул Теджиру несколько пакетов. Они чуть не свалились на тротуар. Я кинулся, чтобы помочь, но американец замотал головой:
— Ноу, ноу! Эали есть наш привратник, а ты есть визитор, то есть гость.
— Мы с ним земляки, — ответил я. — Какая разница — он или я отнесет эти пакеты наверх?
Удалось мне его уговорить — бормоча «сэнкю, сэнкю, спасибо», он сунул пару пакетов мне в руки, остальное отдал Али.
— Разве ж мне трудно, господин? — проговорил я. — Какой это труд? Может, вам еще в чем помочь надо, так я завсегда готовый. Хотите, дрова наколю и подниму наверх?
Сказал и тут же понял, какую глупость сморозил — в доме-то котельня есть, и ее топят мазутом, а еду они готовят на электрических плитах. О каких дровах может идти речь?! Ну и ляпнул!
Мы с Теджиром поднялись наверх, и он позвонил в дверь. Мешая турецкие слова с английскими, объяснил женщине, открывшей дверь:
— Бетти-ханым-абла[43], примите это. И вот это тоже. Сейчас и Харпыр-бей поднимется, он тоже несет пакеты. Пусть дом ваш будет полной чашей. Ешьте на здоровье, пейте на здоровье. Тут всего вдосталь — и пива, и джина, и виски, и шампанского.
А Бетти слушает нашего Али и заливается смехом, а из-за ее спины выглядывают двое малышей — мальчуган и девчонка. Сама Бетти — кровь с молоком, вся из себя круглая, да белая, да румяная. Видать, свиное мясо идет впрок женщинам. А тут и Харпыр-бей поднялся, нагруженный свертками. Теджир подскочил к нему, взял у него из рук пакеты. Я тоже хотел помочь, но Харпыр-бей отказался. И я не стал настаивать — едва ли ему придется по вкусу навязчивость.
— Спасибо тебе, Эали. У тебя имеется гость. У меня имеется бутилка. Хочу тебе делать гифт[44]. Понимай?
— Понимаю, господин, — осклабился Али. — Вы хотите мне и мой гость подарить бутылка вина. Что ж тут непонятного? Спрашиваете, чего мне хочется — джина, виски или шампанского? Ничего мне не нужно, Харпыр-бей. Мой друг вино не потребляй. Я тоже не любитель вино. Так что ничего не надо.
Чтобы Харпыр-бей лучше понял, Али и сам коверкал свой родной язык. И мотал головой: мол, ничего нам не надо.
— Твой друг… это есть твоя деревня? Так, Эали?
— Йес, господин, мы с ним одна деревня. Мой друг хороший охотник. Пиф-паф, понимаете?
— Охотник?! О, я понимай. Он имеет руджио?
— Нет, ружья у него нету, но он очень любит охоту и охотников любит. Было у него ружье, но продать пришлось. Нужда заставила. Денег не было, вот и продал. Не было у него денег… Ноу мани, мани[45]…
Поди угадай, понял ли американец моего друга Теджира, но лицо у него сделалось грустное, понимающее. А я в душе возликовал, сразу смекнул, что Теджир ради меня старается, авось мне счастье улыбнется. Наш Теджир не чета всяким этаким прохвостам, что как только в город переберутся, так с деревенскими и знаться не хотят. Не таковский наш Теджир.
— Очень хороший охотник, вери гуд. Первый сорт.
— Я рад, очен рад, — бормотал Харпыр-бей и стал жать мне руку.
— Только вот бедный он. Хотите, он возьмет вас с собой в деревню? Вот где настоящая охота! Куропаток там — не счесть. Много там куропаток, понимаете? Эх, кабы не нужда!..
— Слушай, Эали, твой друг иметь имя? Как его имя?
— Конечно, имеет. Сейит его имя, Сей-йит.
— Я есть доволен. Хочу давать вам подарок шампанское. Вы вместе пить…
Мне показалось, что нельзя обижать его отказом, еще оскорбится, чего доброго. И потому я сказал:
— Возьмем, спасибо. Приезжайте к нам в деревню, завсегда рады будем.
— Спасибо, сэнкю. Этот уик-энд могу ехать.
— Вот и сговорились! — обрадовался Али. — Нынче четверг, выходит, через два денечка можно ехать. Сейит подождет вас, господин. А в субботу утречком сядете в такси, за разговором и не заметите, как приедете.