Я, признаюсь, все время чувствовал себя не в своей тарелке. Бедней меня никто не был одет. Встречались, правда, и бедные горожане, и крестьяне вроде меня, из глубинки, но столько заплат, сколько на мне, я ни у кого не видел. Хорошо еще, что меня не задержали на входе и не шуганули отсюда. Больше всего я этого боялся.
Тут мое внимание привлек небольшой отряд солдат, которые во главе с офицерами несли огромный венок. Они медленно, торжественно опустили венок перед надгробием. Следом за солдатами на некотором расстоянии шла группа человек в десять, все в гражданской одежде. Приблизясь к надгробию, они некоторое время постояли навытяжку, склонив головы. Зазвучала грустная музыка. Потом эти посетители отошли в сторонку, где на особом месте лежала какая-то большущая книга, и один из них стал что-то писать в этой книге. Мне показалось занятным, что этот человек, прежде чем начать писать, снял очки и надел другие. Я наблюдал за ними из-за узорчатой колонны. Но вот они удалились, и я вышел из-за колонны. Сначала я прогулялся по просторной площадке, где обычно проводят разные церемонии. Потом опять смешался с толпой, которая, оказывается, направлялась к музею покойного президента. Мне тоже захотелось туда попасть, но за вход брали плату — две с половиной лиры. За эти деньги можно почти досыта поесть. Интересно, на какие нужды расходуется столько денег? Долго я думал — входить или не входить. Знать бы наверняка, что деньги за вход в музей идут на какое-то доброе дело, к примеру на оплату садовников… Тут подошла группа туристов, и господин, который провожал эту группу, стал громко объяснять: внизу, под зданием, располагается множество разных помещений и комнат, есть там и залы, и спальни. Входные деньги идут на то, чтобы оплачивать воду и электричество. Что ж, вполне разумно. На такое дело и мне не жалко потратиться. Я достал из кармана пятерку, получил билет и сдачу.
Немало интересных вещей увидал я внутри. Были там под стеклом выставлены часы, ордена и медали Ататюрка, были и его сабли — штук сорок, не меньше. И курительные принадлежности были, и прибор для бритья, даже ножницы. Но вот ни одной бутылки не было. А фотографий в золотых и серебряных рамках просто не счесть. Посмотрел я и на его обувь, носки, шляпы, галстуки. Вот оно, оказывается, что такое музей. Мне самому и в голову подобное прийти не могло. Многого я не понимал — что это за вещи такие и для чего они, а потому пристроился к небольшой компании — два парня и несколько девушек, которые во всем тут разбирались.
Музей Ататюрка — отца нашего — изнутри не меньше, чем казарма Селимийе, а может, и поболе. Чего там только нет! Наконец я сподобился чести поглядеть, какую одежду носил покойный президент, в каких костюмах ходил в меджлис, в каких гулял по своему дворцовому саду, в чем загорал на песчаных пляжах Флории, в чем катался верхом, осматривая свои поместья. Любил покойник красиво одеться — одних пиджаков и порток на сотню мужиков хватило б. Да будь у меня возможность, разве б я отказался от красивой одежи? Разве б стал в своих обносках шляться? На особой витрине под стеклом выставлен пиджак песочного цвета. Его шил парижский портной по имени Тэйлор. Неужели Ататюрк специально ездил в Париж, чтоб заказать этот пиджак? А может, сам Тэйлор приезжал в Анкару на примерку? Наверно, понравился ему отрез, и он сказал: «Ладно, сошью пиджак…» Не покупать же президенту шитую одежу на Бит Пазары[47].
Короче, странное осталось у меня впечатление от всего увиденного. А почему — сам не пойму. Давно, когда я еще сопляком был, довелось мне побивать на празднике в Сулакче. Ребята тогда читали стихи:
Было тогда такое поветрие — товары покупать только отечественного производства, чтоб наши денежки не уплывали за границу. Сам Ататюрк говорил, что мы ничего не должны покупать за границей, в том числе и одежу. Как же понимать прикажете французский пиджак? Думал я, думал, да и решил, что французский портной из уважения к нашему президенту пошил ему пиджак бесплатно и прислал в подарок. Поди нынче узнай доподлинно, так ли оно было. А сейчас — я ведь не слепой — на всех, кто побогаче, на докторах, к примеру, на инженерах, костюмы из английской шерсти. На отечественные товары никто, кроме бедняков, да и то если есть деньги, и смотреть не хочет.
Вот с такими мыслями вышел я из музея, а там, на площади, полным-полно машин разных. Ну, посмотрел я на те машины, благо за погляд денег не берут. А потом пошел по аллее, где цветы всякие посажены и каменные львы стоят. Хорошо хоть ума хватило каменных кабанов не поставить. Ничего не скажешь, красивый парк при мавзолее. Брожу я, брожу, но чувствую, сильно проголодался.