Избранное

иного порядка, чем все прочие чудеса. Скажем так: они не ограничены определенным пространством; они всемирны». «Теперь понятно, почему папский декрет вносился особым путем», — сказал Адвокат Дьявола с жесткостью. «Каиафа!» — сказал кто-то позади Невидимого, помянув первосвященника Каиафу, осудившего Христа. И тот, обернувшись, увидал взъерошенного человека, с лицом, почти сокрытым под всклоченной путанью бороды, грязноватой по виду и запаху, который отчаянно вращал горящими глазами, хмуря кустистые брови и повторяя: «Каиафа! Каиафа!» Адвокат Дьявола нападал теперь на Джузеппе Бальди: «Постулирующий в своем панегирике опирался исключительно на книгу Розелли де Лорга, которая, насколько я понимаю, является трудом вполне, возможно, честным по намерениям автора, но слишком страстным и недостаточно строгим с точки зрения истории. И прямым доказательством является здесь только что объявленный конкурс с премией в 30 000 песет тому, кто создаст лучшую, основательно документированную, достоверную, отвечающую современным требованиям биографию Колумба, для всемирных торжеств, посвященных четырехсотлетию открытия Америки, каковые должны состояться в скором времени. А знаете ли вы, кто, презрев книгу Розелли де Лорга, установил эту премию? Не кто иной, как достославный Герцог Верагуа, Маркиз Ямайки, Управитель Индий, Сенатор Королевства и трижды Испанский Гранд, единственный прямой потомок Христофора Колумба». «Негодяй! — взвыл взъерошенный человечек и, подталкиваемый своим негодованием, перепрыгнул через два ряда сидений, упав в кресло возле Невидимого. — Выкормщик быков для корриды, который продает их для оживления цирковых зрелищ, отщепенец, у кого не хватает духу встать с мулетой тореро против собственных животных. Он предпочитает любоваться своими быками из-за барьера арены, ибо вскармливает свирепых гигантов, чтоб они убивали других». «Премия в 30 000 песет…» — продолжает Адвокат Дьявола. «Это тридцать сребреников Иуды!» — кричит Леон Блуа, Вечный Возмутитель, — сейчас только Невидимый узнал его. «Замолчите! — кричит Председательствующий. — Или я позову алебардщиков». «Пускай история пишется теперь как угодно, — продолжает Постулирующий, — ничто не сможет умалить величия и всем очевидной святости замечательного космографа, к которому Шиллер обращался так: „Иди без страха вперед, Христофор! И если то, что ищешь, не создано еще, Бог воздвигнет его из миранебытия, чтоб оправдать твою смелость“». «Не такой уж он замечательный космограф, — возразил дьявольский адвокат. — А если не так, спросите у Виктора Гюго». И сразу показалось Невидимому, что Виктор Гюго подымается за перегородкой и говорит: «Если бы Христофор Колумб был хорошим космографом, он никогда не открыл бы Новый Свет». («Но у меня было чутье моряка, которое стоило сотни космографии», — прошептал Невидимый.) «И пускай Виктор Гюго, в жизни не плававший дальше нормандского острова Гернсея, явится наставлять нас в морских делах!» — взревел тут Леон Блуа из леса своей бороды. А затем — это уж просто фарс! — к барьеру выходит Жюль Берн, с дерзкой и самоуверенной осанкой Робура Завоевателя. «Этого еще недоставало! — воскликнул тот, кому, волею судеб, приходилось протестовать. — Почему вы заодно его героев не позовете? Филеаса Фогга или детей капитана Гранта?» — «Достаточно, если будет присутствовать отец детей капитана Гранта», — с достоинством отозвался Жюль Верн. И продолжал: «Истина в том, что в эпоху Колумба начал формироваться, на основе собранных фактов, ряд систем и доктрин. Настало время тому, чтоб один чей-то разум взялся усвоить их и обобщить. Все эти разрозненные идеи сосредоточились в конце концов в мозгу одного человека, обладавшего высшей степенью упорства и смелости». — «А Провидение? — перебил Леон Блуа. — Где этот отверженный оставил Святое Провидение?» Но романист словно бы и не слышал: «Колумб был в Исландии… [356] и, возможно, в Гренландии». («В Исландии — да; но до Гренландии я не добрался», — прошептал Невидимый.) «В течение всего своего путешествия Адмирал старательно скрывал от своих сотоварищей подлинное расстояние, какое они каждый день проходили».

356

Что Колумб был в Исландии — факт, относящийся к тому «маловероятному», что, по мнению Менендеса Пидаля, мы о нем знаем. — Прим. автора.