— Куда? — спросила Лина с искрящимися глазами.
— В ухо. Потом с большим трудом извлекла меня оттуда. Но скажите, как я мог об этом писать? И так читательницы мистера Ричардсона падали в обморок еще до того, как брали мою книгу в руки.
Он не описал и некоторые случаи, происшедшие с ним в Стране уининимов. Например, при встрече с первым уининимом капитан принял его за обычную лошадь и попытался сесть на него верхом. Но уининим сильно взбрыкнул, и капитан Лемюэль, упав на камни, здорово ушибся. Об этом мистер Лемюэль умолчал из патриотических чувств: боялся бросить тень на способности англичан к верховой езде, поскольку сам был англичанином. И так далее.
Эти и им подобные истории по своему характеру, конечно, не украшали репутацию капитана, но он был слишком стар, чтобы стесняться своего прошлого, и несколько дней неплохо нас развлекал.
Целых две недели, с 14 по 28 октября, мы с бешеной скоростью носились вокруг Земли, а птица Рух не проявляла ни малейших признаков усталости. Вяленая зайчатина кончилась. Кончался и ячмень. Мы начали беспокоиться, что не дождемся живыми приземления Рух. На самом деле было бы ужасно смешно, если бы после всего пережитого мы умерли от голода и спустя годы непромокаемый ящик с тремя мумифицированными существами был бы найден то ли на Памире, то ли среди водорослей в Саргассовом море. Безусловно, возникла бы какая-либо новая гипотеза о «горном человеке» или о «морском человеке», а может быть, и об инопланетянах. Я поделился этими мыслями со своими спутниками, чтобы их развеселить, но моя жена нашла мой юмор грубым. Она уже посматривала на меня с теми людоедскими искорками в глазах, которые я заметил три года назад у берегов Уибробии…
Но суждено нам было иное. 3 ноября к 10 часам утра наконец произошло то, что должно было произойти.
Мы, обессиленные, лежали в своих гамаках, когда несколько внезапных и продолжительных раскатов грома заставили нас вскочить. Последовал сильный тревожный крик птицы Рух. Раздались новые раскаты грома… Боже, это был не гром, а рев реактивных двигателей, который то приближался, то отдалялся. Охваченные радостью и надеждой, мы бросились к окошку.
Три сверхзвуковых реактивных самолета проносились над нами и под нами и подавали какие-то попискивающие сигналы. По сравнению с нашей Рух они казались мухами, но мы с женой знали, на что они способны, да и капитан понимал это, потому что нагляделся на уибробские вездеходы. Мы принялись кричать и махать руками, но поняли, что летчики едва ли нас слышат. Тогда мы с Линой достали носовые платки с болгарской вышивкой, сохраненные нами на память об отечестве, и вывесили их за окно.
Увы, очень скоро нам пришлось разочароваться. Самолеты были беспилотными и на наши сигналы не отзывались. Это были самолеты-автоматы. Они все больше в больше сужали кольцо вокруг птицы, вероятно намереваясь заставить ее опуститься в воды Атлантики, над которыми мы в тот момент находились.
Рух начала было снижаться, но потом попыталась вырваться из ревущего обруча самолетов: она то пикировала, то вертикально взлетала вверх, то делала мертвые петли, так что мы в нашем ящике кувыркались, как игральные кости, и едва не вылетели из окошка. Но самолеты не хотели упускать свою добычу и ревели все сильнее.
Вдруг над нашими головами что-то сверкнуло и прогремело. Рух издала крик ужаса и на несколько мгновений застыла в воздухе. Затем снова захлопала крыльями и попыталась набрать высоту, но полет ее стал неуверенным, а крики — все более паническими. Снова возле нас сверкнуло и прогремело — самолеты-роботы обстреливали Рух ракетами воздух-воздух. Она выронила наш ящик, и мы полетели к океану. Последнее, что мы увидели, — была птица Рух, которая бросилась в атаку на самолеты…
Мы падали с головокружительной быстротой и готовились к концу. Напрягая последние силы, мы закрыли окошко. Раздался всплеск сильнее шума Ниагарского водопада, мы ударились об пол и потеряли сознание… Когда мы пришли в себя, тьма вокруг нас начала постепенно рассеиваться, и мы догадались, что наш непромокаемый ящик поднимается на поверхность океана.
Мы всплыли и почувствовали, как наш ящик легко покачивается на волнах. Я открыл маленький люк на потолке, чтобы дать доступ воздуху, и мы увидели часть неба: высоко в ясной синеве птица Рух продолжала свою безнадежную борьбу с автоматами. Она бросалась то к одному, то к другому, клевала их броню и хлестала своими гигантскими крыльями, а они с близкого расстояния расстреливали ее. В океан струились потоки крови. Потом птица сложила остатки своих крыльев и рухнула в морскую бездну.