— Мама дома? Я Честмир Рубеш. Вы наша новая прислуга?
Его голос прозвучал твердо и ясно.
— Никого нет дома. Барыня с барышней ушли в город, — заикаясь, сказала Анна.
— Bitte[37], — произнес Честмир, обернувшись к своим спутникам, и уверенно прошел прямо в свою комнату. Спутники последовали за ним.
— Когда придет мама, — сказал он Анне, даже не взглянув на нее, — скажите ей, что я приехал.
И он исчез в своей комнате.
Анна осталась стоять в передней. Появление Честмира было подобно чуду. Словно сияющее облако вдруг спустилось в квартиру. Анна смотрела на красную ковровую дорожку, по которой прошел молодой барин, и ей казалось, что на дорожку легла серебряная нить и тянется в замочную скважину его комнаты.
В кухне Анну ждала грязная посуда в раковине с теплой жирной водой. Она принялась за работу. Но те полчаса, что она оставалась одна дома, Анна была рассеянна и несколько раз выходила в переднюю поглядеть, не откроется ли дверь из комнаты молодого барина, не выйдет ли он приказать ей что-нибудь. И каждый раз у нее учащенно билось сердце.
Потом щелкнул замок, и вошла Дадла, обремененная множеством пакетов с покупками. Анна вышла ей навстречу.
— Барышня, молодой барин приехал! — прошептала она.
— Какой молодой барин?
— Господин Честмир.
Дадла как-то странно прищурилась, отвела взгляд и, не сказав ни слова, ушла в свой розовый будуар. Через несколько минут пришла архитекторша.
— Барыня, господин Честмир приехал, — радостно доложила Анна.
— Где он, где? — воскликнула та. Глаза хозяйки расширились, ее увядшее лицо помолодело и даже стало красивее от румянца, залившего щеки.
— У себя в комнате, барыня. С ним еще какие-то господа.
Хозяйка бросила пакеты на руки Анне и устремилась к комнате сына. Она нажала на дверную ручку, но дверь была заперта. Мать постучала.
— Мирек, Мирочка, открой! Это я, мама!
Ее голос звучал молодо, как голос влюбленной женщины.
Дверь открылась, и хозяйка упала в объятия сына.
— Мирочка! — ликующе воскликнула она.
Минутой позже мимо кухни прошла Дадла, уже успевшая переодеться и причесаться. Она тоже постучала в дверь к брату.
— Эй, Мирек, открывай, старый кутила! — воскликнула она с деланой веселостью.
Зайдя в комнату, она только поздоровалась с ним и отправилась прямо в кабинет звонить отцу.
В кухню влетела хозяйка. Обычно она двигалась медленно и степенно, сейчас же носилась, как девочка.
— Анна, ведь он еще ничего не ел! — сообщила она шепотом, видимо сильно обеспокоенная этим. — Он с утра в пути! Быстро, Анна, пожалуйста, быстро! Не ждать же ему до ужина! Сбегайте к мяснику за бифштексами, возьмите три штуки посочней да зайдите в магазин Чадила за коробкой омаров, — Честмир их любит. И майонез. Купите бутылку вина, — молодой барин не пьет пива. У Чадила знают, какое вино нужно. Только, пожалуйста, быстрее, бегите со всех ног. Под майонез возьмите посуду.
Анна помчалась.
Когда она, запыхавшись, вернулась с покупками, хозяйка топила на сковородке масло, жарила картофель и резала лук.
— Так, так, Анна. Теперь подите накройте на стол в комнате молодого хозяина. Три прибора! Да сбегайте за пивом для тех господ, что приехали с ним.
— Слушаюсь, барыня! — сказала Анна зардевшись. С бьющимся сердцем она подошла к двери Честмира и, взявшись за ручку двери, почувствовала, что у нее подкашиваются ноги.
В комнате горел яркий свет и было очень накурено. Молодой барин лежал на диване и курил, глядя в потолок и стряхивая пепел в переполненную окурками китайскую пепельницу, стоявшую у него под рукой. Он был в черной шелковой домашней куртке и легких туфлях. На вошедшую Анну он не обратил внимания. За столом сидел один из его спутников и читал книгу. Другой стоял у шкафа и разглядывал Анну.
Анна покрывала стол скатертью и не сводила глаз с молодого барина. Боже, как он красив! Какое у него бледное и печальное лицо! Анне очень хотелось, чтобы он взглянул на нее, хоть на минутку. Она даже вздрогнула от острого желания. Но молодой барин упорно смотрел в потолок, и в его черных глазах была такая тоска, что сразу становилось понятно: мыслями он далеко, ему видится что-то печальное и прекрасное.