— Эй, друзья, к нам гостья!
Девочка вздрогнула и остановилась как вкопанная. Толстяк взмахом руки подозвал ее к себе.
— Ну, что, детка, куда собралась? — поинтересовался он, вытирая слезящиеся от дыма глаза.
— Я пасу ягнят.
— Это ваша там юрта, возле дороги?
— Наша, — уже смелее ответила девочка. Ей было приятно, что такой красиво одетый дядя с ней разговаривает. Однако в это время из палатки вышел другой человек, высокий и худощавый. Вид у него был очень странный: длинные, словно у женщины, волосы и густая борода… Он держал в руках длинную бамбуковую палку, похожую на укрюк с прицепленной к нему блестящей серебряной ложкой, и при этом вертел ручку какого-то дребезжащего круглого ящичка, напоминавшего барабанчик. Не отрываясь от своего занятия и не глядя на девочку, он спросил:
— Как зовут нашу гостью?
— Меня зовут Цэцгэ, — ответила она и с интересом посмотрела на его бамбуковый укрюк.
— Очень красивое имя, и к местности этой подходит. Ты в школу ходишь? — Он посмотрел прямо ей в глаза.
— Нет, — застеснялась девочка.
— Это плохо. Как же ты социализм тогда будешь строить? Или, может, у тебя голова «не того»? — И он, повертев указательным пальцем возле виска, засмеялся. Толстый мужчина, который возился с костром, прервал их разговор:
— Девочка, у вас здесь молоко есть?
— Есть, есть. Еще пенки, творог, тараг есть.
— Ну, тогда не принесешь ли нам немного молока?
— Принесу. Сейчас — Она уже готова была бежать, как из красивой палатки послышался тонкий женский голос:
— Девочка, иди сюда.
Цэцгэ подошла ко входу в палатку, и у нее сразу зарябило в глазах от пестроты: в палатке все было синего и желтого цвета, все переливалось радугой на солнце, отсвечивало. Девочка еще никогда в своей жизни не видела такой красивой палатки, поэтому она остановилась в дверях, раскрыв рот от изумления. Напротив входа сидела женщина с таким белым лицом, словно оно было вылеплено из творога. Подняв брови, женщина воскликнула:
— Ну иди же сюда!
Девочка, подчиняясь ей, сбросила свои тапочки и робко ступила на нагретый солнцем клеенчатый пол. Красивая тетя достала из большой пестрой сумки конфеты, протянула девочке. Девочка взяла конфеты обеими руками и только собралась повернуться и выйти, как услышала:
— Возвращайся поскорее, малышка.
Эта добрая тетя больше всех понравилась девочке. Но почему — она и сама не знала.
— Тетя, вы здесь долго пробудете? — спросила она.
— А тебе зачем? — спросила женщина, прищурив глаза. Девочка совсем растерялась от своего ненужного вопроса.
— Да так. У нас здесь река, горы… красивое место, — сказала она.
— Ну что ж, если ты будешь приносить нам пенки и арул, мы поживем здесь несколько дней, — улыбнулась женщина, а девочка радостно воскликнула:
— Я каждый день буду приносить пенки и арул. А вы живите здесь дольше. Ладно? — Она вышла из палатки и побежала в сторону дома.
«Мои ягнята такие глупые и маленькие. Испугались красивой палатки, машины, добрых дядей и тети. Когда уж вы вырастете? — думала она. — Поскорей бы мне стать большой, я бы тогда тоже так сидела, накрасив лицо, и раздавала детям конфеты…» И все это представлялось ей далеким и несбыточным, как сон.
Дома никого не оказалось. «Ну ладно, папа говорил, что ему надо на собрание, он уехал в центр. А где же мама? Наверно, пошла за аргалом[87]». Девочка готова была все отдать своим новым добрым знакомым. Сняла пенку с кипяченого молока, стоявшего в котле, взяла с полки арул, в посудину налила молока и быстро пошла обратно к своим новым знакомым. Те встретили девочку как родную. Опять шутили, смеялись, потом вынули откуда-то странную бутылку, открыли ее и начали пить. Затем толстяк и бородатый ушли, а девочка осталась вместе с женщиной. Дулма расспрашивала девочку обо всем: сколько отцу лет? Сколько матери? Кто здесь самая красивая девушка? И Цэцгэ охотно отвечала на все вопросы. Но вот в дверях палатки показалась голова толстяка, который, показывая на часы, сказал:
— Дулма, хватит тебе лежать. Заведи-ка что-нибудь повеселее. Давай выходи оттуда.
— Ты сам заведи. Я сейчас.