Оба замолчали. И вокруг ни звука. Утки на озере, видно, уснули. Старый Барс тоже спит, и ему снится, что он рычит, как лев, а на самом деле пес всего лишь тяжело дышит, с трудом поднимая грудь.
— До каких же пор Сэмджуудэй будет оставаться одна? — Балджид глубоко вздохнула.
— Был бы Очирбат, не жила бы она одна.
— Она и сейчас не знает, кто его убил?
— Кто же это знает?
— Я давно догадалась.
— Тогда почему же ты до сих пор молчала?
— Боялась за отца с матерью, за себя.
— Не понимаю.
— Баатар, дорогой, тебе я все расскажу. О своих догадках, о подозрениях. Может быть, обо мне идет дурная слава… Ты, Баатар, поверь мне — душа у меня чистая!
— Моя Балджид! Я-то хорошо знаю, какое у тебя сердце.
— Ах, Баатар.
— Балджид, родная моя.
— Небо совсем погасло.
— Ты бы прогнала Барса…
11
Балдж — одна из самых своенравных и живописных рек, берущих начало среди густых таежных зарослей в восточной впадине Хэнтэя и в конце долгого пути отдающих свои воды Онону. Она быстро выходит из берегов, когда случается наводнение. Она и быстро мелеет. Этим летом река была полноводна и щедра. В рощах по ее берегам вызревало множество ягод, поляны усеялись радужными россыпями цветов. Дунгар, задумав устроить праздник для артели, выбрал самое красивое место в излучине Балджа. Ему казалось, что работу по организации коллективного хозяйства, создаваемого волею революционного государства, правильнее начинать с праздника, на котором проявится сама сущность всеобщего равноправия: нет теперь ни высшего, ни низшего сословия, зато есть у всех равные права на землю, на воды, на зажиточное существование. Имелся у него и еще один довод в пользу праздника — он принесет необходимое ему признание среди людей.
Сколько этому бывалому человеку пришлось передумать, пережить в те дни. До сих пор не было подробных указаний, как сдвинуть с места работу артели. Оставалось руководствоваться общими лозунгами и призывами ликвидировать частную собственность, объединить скот и имущество аратов, жить коммуной, закладывать основы коммунизма. Для таких, как Дунгар, возникло множество трудностей в понимании того, как нужно вести эту новую для всех и многообразную работу по развитию революционного движения масс. Необходимо было вести культурное наступление — бороться с неграмотностью, привлекать женщин к государственным делам, уничтожать эксплуатацию бедняков, принимать в члены народной кооперации, революционного союза молодежи, МОПРа[66]. Председателю поневоле приходилось разбираться во всем этом: ведь ему надо было выступать на собраниях, митингах, надо было уметь разъяснять революционные лозунги. Дунгар занялся чтением газет и поэтому вполне сходил за человека, сведущего в идеях и задачах революции. Местные араты были недалеки от истины, когда говорили, что Дунгар стал красным революционером. Да и как же им иначе считать, если человек порвал со своим прошлым? Дунгар все знал: что говорят, чем обеспокоены, о чем думают люди. Поэтому он и решил, что прежде всего людей нужно заставить поверить в счастливую жизнь, которую принесет им этот самый колхоз. О том, что на берегу Балджа будет устроен праздник артели, объявили за два-три дня, и народу к открытию съехалось великое множество. На широкой поляне в излучине реки, среди ярких цветов, поставили конфискованную у Чултэма-бэйсе десятистенную юрту из белого войлока, с нарядно расшитым покрывалом. Вокруг нее рассыпались многоцветные шатры, палатки.
Услышав, что праздник продлится несколько дней, некоторые семьи объединились и теперь хлопотали у общих очагов. Баатар разбил залатанную палатку, которую он обычно брал на сенокос, под густым тополем. Дверь своего дома на летнем стойбище подпер поленом и всех — мать, малышей — привез на праздник. Вездесущие китайские торговцы подвозили от монастыря Ламын на конных телегах, на осликах товары и, спеша опередить друг друга, разворачивали торговлю. Из ближайших монастырей подошли сюда и паломники, направляющиеся в святые места. Праздник открывался митингом. Большой шатер украсили красными флагами. Над входом повесили транспаранты: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», «Да здравствует коммуна, открывшая батракам и беднякам дверь в коммунизм!» В тени поставили стол, за которым сидели руководители сомона Балдж, секретари партийной и ревсомольской организаций, председатель артели Дунгар, Чойнхор. Все, кроме Дунгара, были в военной форме. Где и когда добыл себе такую одежду Чойнхор, не знал никто. На нем были сапоги с высокими голенищами, галифе из коричневато-зеленой материи, гимнастерка с большими медными пуговицами, кожаная портупея, фуражка с блестящим козырьком, чуть сдвинутая набок. Люди с усмешкой перешептывались, обсуждая его наряд.
66
МОПР — Международная организация помощи борцам революции, созданная в 1922 г. по решению IV конгресса Коминтерна.