Б а р о н е с с а К а с т е л л и. Экзальтированная она или не экзальтированная, was geht das mich an?[232] Кто дал этой особе право обвинять меня? Что я ей сделала? Vorgestern, als sie hier war, hab’ ich ihr schön gesagt: tief geehrtes Fräulein, bitte, hier haben Sie fünfzig Kronen und lassen Sie mich, bitte, in Ruh’![233] И что я могу поделать, если она бросилась с третьего этажа?
Ф а б р и ц и. Ведь все это произошло в состоянии крайнего возбуждения; она и к тебе пришла в состоянии крайнего возбуждения.
П у б а (очень нервно). O, dieses nebulöse Herumreden![234] Я с ума сойду от ваших бесконечных фраз! Господа, давайте говорить конкретно, дайте мне полномочия опубликовать заявление, вручить жалобу.
Г л е м б а й. Я все-таки думаю, что лучше всего было бы стать выше этого и ответить джентльменским молчанием. Ich mein’, die Zeitungen sind Eintagsfliegen! Der Dreck wird gelesen und dann auch rasch vergessen![235] А если мы вступим в открытую полемику, wir werden die ganze Sache damit nur breittreten und auffrischen[236].
П у б а. Позволь мне, дорогой дядя, заявить, что меня несказанно удивляет, как это никто из вас не хочет взглянуть на дело с юридической точки зрения. Die sogenannte öffentliche Meinung ist natürlich einen Dreck wert![237] Но, господа, разве вы забыли, что весь процесс по делу Руперт пришлось вести, как на лезвии бритвы. Общественное мнение, разумеется, всегда на стороне тех, кто неправ. Здесь не на что рассчитывать. Это непреложный факт. Но вы попросту не хотите считаться с фактами! Женщина выбросилась из чердачного окна и осталась в крови на мостовой. Нельзя игнорировать этот факт. Конечно, это демагогический трюк: броситься с третьего этажа, да еще с ребенком на руках — а ля Мадонна, — но, господа, демагогия владеет плебсом. Так вот я, как юридический представитель баронессы Глембай, считаю, что в интересах моей клиентки следует отказаться от страусиной политики! Sich hinüberschwindeln wollen durch allerlei Familienvorurteile ist riskant und hat jetzt keinen realen Sinn![238] Мне сегодня же нужны ясные указания, или — пожалуйста — я слагаю с себя юридические полномочия! Я сейчас кончу, дорогой папа, nur einen Moment, bitte schön![239] По-моему, разумнее всего будет, если вы мне позволите ознакомить вас со статьей, о которой идет речь, вы же не знаете, что там написано. Это было бы…
Ф а б р и ц и. Das hab’ ich gerade sagen wollen[240].
П у б а. …это было бы самое дельное.
Г л е м б а й. А может, отложим до завтра? Зачем сейчас заниматься этими глупостями? (Он делает вид, что уклоняется от этого разговора, и то больше ради Шарлотты, чем ради себя. На самом же деле видно, что он очень встревожен, и беспокойство его растет.)
П у б а. Я хочу знать, что́ мне предпринять завтра. Дядя Наци! Diese «глупости» liest man in der ganzen Stadt und überall spricht man nur davon[241].
Ф а б р и ц и. Я думаю, дорогой Игнаций, что не лишне было бы выслушать et alteram partem![242] Это старый, апробированный и практичный рецепт Вербеци.
З и л ь б е р б р а н д т (который вернулся в гостиную и скромно прислушивался к разговору издали). Я бы принципиально запретил чтение этой красной прессы. Даже лизолом не смыть с человека этот атеистический смрад!
Д - р А л ь т м а н. Illustrissimus Фабрици прав! Прежде чем принять решение, нужно все-таки знать обстоятельства.
Г л е м б а й. Я лично против того, чтобы тратить время mit einer Sache, die meiner Ansicht nach vollkommen steril ist. Aber meinetwegen, bitte schön! Und du, Charlotte, was meinst du?[243]
Б а р о н е с с а К а с т е л л и. O Gott[244], у меня голова разламывается от мигрени! Meine Nerven sind so angegriffen, dass ich an der letzten Grenze meiner Spannung bin! Mir ist das alles… möcht’ ich bitten[245].
Г л е м б а й (звонит в то время, как все собираются вокруг Пубы, держащего в руках газету; входит камердинер). Bitte, Franz, Whisky und einen Schwarzen! Aber schnell! No, also, wenn ihr wünscht, meinetwegen! Bitte schön! Puba! Ist gefällig![246]
П у б а. Итак, «Эпилог одной трагедии». Вчера, около девяти часов, когда уже запирались ворота, двадцатитрехлетняя швея Фаника Цанег, бросившись с третьего этажа банкирского дома «Глембай Лимитед», разбилась насмерть. Имя этой несчастной женщины должно быть знакомо читателям нашей газеты по процессу Глембай-Руперт, который завершился таким несправедливым решением суда. Наши читатели помнят, как миллионерша баронесса Кастелли-Глембай, супруга банкира и крупного промышленника Глембая, переехала своим экипажем семидесятитрехлетнюю пролетарку Руперт; экипаж Глембаев размозжил старой труженице голову, переломал ей все ребра, и она тут же скончалась. Полиция, разумеется, не арестовала сиятельную баронессу, супругу банкира, которая умертвила бедную работницу. Эта дама, как водится, оправдалась перед судом, осталась на свободе. Несчастная старая пролетарка Руперт, возвращаясь домой с работы, нашла смерть под колесами барской четверки; это была (следует особо подчеркнуть) не первая и не последняя жертва изысканной баронессы Кастелли-Глембай. Не вдаваясь сейчас в подробное рассмотрение личности баронессы, наша редакция сообщает только о том, что в силу стечения обстоятельств в наших руках оказался исключительно интересный материал, полностью раскрывающий причину трагического и загадочного самоубийства мелкого чиновника Антуна Скомрака, работавшего в том самом Благотворительном комитете, где почетной председательницей является баронесса Кастелли. Обращаем внимание наших читателей на то, что баронесса Кастелли — мать того молоденького барона, который семь месяцев назад по тяжелому подозрению в соучастии в убийстве и ограблении ночного сторожа строительной фирмы «Ганимед»… (Здесь адвокат замешкался и потом перескочил через несколько строчек. Замешательство его очевидно, и он бормочет что-то невнятное, пока не овладевает собой. Движение в группе около баронессы.) Покойная Фаника Цанег была невенчанной женой Йосипа Руперта, единственного сына погибшей старой Руперт; он работал подмастерьем кровельщика, и, упав с лесов, погиб, оставив беременную жену беззащитной перед буржуазными властями. После трагической смерти свекрови покойная Фаника Цанег возбудила в интересах своего ребенка процесс против убийцы — баронессы Кастелли, требуя компенсации. Но суд отверг ее притязания как необоснованные. Женщина-пролетарка, муж которой — отец ее ребенка — погиб на фронте смертельно опасного труда, в глазах буржуазного суда была лишь простой сожительницей, не имеющей права даже на компенсацию. Эта несправедливость так потрясла Фанику, что она, в крайнем отчаянии, посягнула на свою молодую жизнь, бросившись вместе со своим семимесячным ребенком с третьего этажа. Знаменательно и чрезвычайно характерно в этом кровавом происшествии то, что покойная Фаника Цанег за несколько минут до своей смерти стучала в двери господ-миллионеров, но ее вышвырнули, как собаку, на улицу. Так умирают бедняки под колесами барских карет…
233
Позавчера, когда она была здесь, я ей сказала по-хорошему: пожалуйста, глубокоуважаемая барышня, вот вам пятьдесят крон и, прошу вас, оставьте меня в покое!
235
По-моему, газеты — всего лишь однодневки! Эта дрянь будет прочтена и тут же забыта
238
Выпутываться из всего этого исходя из семейных предрассудков в теперешних обстоятельствах рискованно и лишено всякого смысла!
243
На занятие, которое, по-моему, совершенно бесплодно. Впрочем, я не возражаю, пожалуйста. А ты, Шарлотта, что думаешь?
245
Мои нервы напряжены до предела. Все это так тягостно, так невыносимо! Я бы попросила чашку черного кофе
246
Пожалуйста, Франц, виски и чашку черного кофе! Только быстро! Что же, если хотите, я не возражаю! Пуба, начинай, пожалуйста!