Леоне (взволнованный, ходит по комнате). Мне тогда шел двадцать второй год! Я писал свою докторскую диссертацию!
Б а р о н е с с а К а с т е л л и. Да, в этом ужасном письме из Кембриджа вы упомянули о своей матери! Damals, als ich, auf ehrliche Konsequenzen bereit, Ihren Entschluss aus Cambridge erwartete, kam der Schlag![443] И вы никогда не дали мне возможности объясниться с вами! Alle meine Briefe sind verloren gegangen, keine Antwort mehr![444] Да и чем я, в сущности, провинилась перед вашей матерью? Я ее не знала, мне тогда было двадцать шесть лет, я пользовалась огромным успехом, ohne dass ich daran beteiligt wäre![445] Все были без ума от меня. Ваша мать была утонченная дама, нервная дама, она уже несколько раз покушалась на самоубийство; я никогда никому не причиняла зла! Leo, Sie wissen nicht, wie das war![446] Ваш отец мучил меня четыре года, он мне четыре года докучал, грозился застрелиться у меня на глазах, плакал передо мной на коленях, но я не хотела скандала, из-за вашей матери не хотела, чтобы он разводился, und ich habe ehrlich und loyal ausgehalten bis zu der letzten Minute! Gerade in dieser Hinsicht war ich vollkommen rein![447] (Тихо плачет. Совсем pianissimo, приглушенным от наплыва чувств голосом.) «Eine Dirne!» Es ist sehr leicht zu sagen eine Dirne! Jawohl![448] Да, Фабрици пьянствовал со мной по домам свиданий, но господин Фабрици, этот der vornehme alte Herr Obergespan und Aristokrat[449], такая же свинья, как и все другие, что были вокруг меня! Das Körperliche in uns ist nicht schmutzig![450] Наоборот, в нас, женщинах, все телесно, und ich leugne das nicht! Ich bin ehrlich![451] Знаете, начиная с пятнадцати лет я много пережила, я видела у своих ног и епископов, и генералов, и кельнеров, jawohl, Kammerdiener und Diurnisten auch, und ich hab’s immer von neuem erlebt: beinahe alle die, die vor uns kriechen, beschmutzen uns später so furchtbar von oben, dass mir das vollkommen unverständlich ist! Und das sind Männer und Gentlemans?[452] Я никогда не подавляла в себе голос тела! Я слаба от природы и всегда это признавала, я и сейчас этого не скрываю, но клянусь могилой моей покойной мамы, gerade Ihnen gegenüber war ich nie Dirne! Gerade Ihnen gegenüber! Nie![453] И именно вы унизили меня страшнее всех! Gerade Sie![454]
Тихие слезы. Леоне мечется среди мебели. От алькова до окна и обратно, без остановки.
Б а р о н е с с а К а с т е л л и (со скорбным спокойствием). Во всем этом мрачном глембаевском доме вы для меня были единственным лучом света. Я вошла в этот дом из материальных соображений, я это признаю. Sie müssen das verstehen! Meine Kindheit hab’ ich nicht verbracht wie Sie, auf einem Kirmanperser «Tausend und eine Nacht» spielend![455] Двенадцати лет я оказалась на улице, Леоне! Вы не знаете, что такое таскаться по паркам под осенним дождем, голодной, оборванной и без крова. Вы вступили в жизнь с рентой в двадцать фунтов в месяц, а я — в рваных башмаках и со старой облезлой лисой на шее! Meine Glembay-Ehe war eine finanzielle Transaktion![456] Я это признаю. Видите ли, у меня за спиной тогда уже был распавшийся брак с шестидесятилетним бароном Кастелли и много другого, но поверьте мне, я говорю перед лицом покойника: за то, к чему меня принуждали в этих постелях и в этом браке, мне платили слишком мало. Und ich weiß es nicht: vielleicht existiert Etwas über uns[457], но я за сделку с Глембаем, да поможет мне бог, заплатила очень дорого. Кровью своей. Вы знаете, что такое был ваш отец. И все, о чем вы говорили ему сегодня ночью, все это я наблюдала из-за кулис двадцать лет. Skrupellos, hart und schrecklich war dieser Glembay[458], и этот человек, который мог растоптать чужую жизнь, wie einen Wurm[459], этот человек стал отцом моего ребенка. Оливер — его копия. Und alles furchtbar Dunkle in diesem Kind[460] — это мой крест! Хорошо, пусть мальчишки сговорились обокрасть кассира какого-то кирпичного завода! Mein Gott, gut, ein Bubenstreich, der beinahe blutig endete![461] Тут многое можно объяснить переходным возрастом. Этот возраст часто сопровождается преступными наклонностями! То, что такой вот шестнадцатилетний Глембай заряжает охотничье ружье, чтобы напасть на кассира, — еще не самое страшное. Конечно, это ужасно! Das Schrecklichste von allem ist aber, dass ich das gewusst habe![462] Преступность шестнадцать лет зрела в крови этого мальчика, неумолимо росла изо дня в день, преступность зародилась в тот день, когда сердце этого ребенка забилось во мне! Господин Глембай, der wirkliche geheime Rat[463] — вот источник этой преступности! А вы, Леоне, по себе знаете, что значит глембаевская кровь! И вот в довершение моего двадцатилетнего страха и трепета перед кошмаром этой глембаевской крови вы так несправедливо обвиняете меня! Мне больно потому, что это вы, Леоне, именно потому! Если я в чем и виновата, то bei der heiligen Mutter Gottes schwöre ich, ich hab’ es auch blutig gebüßt![464] (Беззвучно плачет.)
443
Тогда, когда я, готовая к честным выводам, ждала вашего решения из Кембриджа, обрушился удар!
447
И я держалась честно и лояльно до последней минуты! В этом отношении я совершенно чиста!
452
Да, и камердинеров, и мелких чиновников; и каждый раз со мной случалось одно и то же: почти все те, кто пресмыкается перед нами, потом нас так страшно пачкают с высоты своего достоинства, что просто непостижимо! И это мужчины и джентльмены?
455
Вы должны это понять. Свое детство я провела не так, как вы, игравший на кирманском ковре в «Тысячу и одну ночь»!